Цветок на скале

Машкова Наталья

— Принимаю, — губы Тай онемели.

Он не встал с колен и не отпустил её взгляд:

— Ты спасла мне жизнь, проявила истинное мужество и благородство, ведь я не заслуживал этого, — каждое слово падало как камень. — Если ты потребуешь во исполнение клятвы жениться на тебе, то даже король не посмеет возразить, — опять пауза. — Но я бы предпочёл, чтобы ты выбрала статус официальной любовницы.

Тай не возмутилась, а с лёгкой, понимающей улыбкой мягко спросила:

— Почему?

— От любовницы не ждут рождения наследника

и её нельзя к этому принудить, — опять этот проникающий в душу взгляд. — Я никогда не смогу рискнуть твоей жизнью.

Он, наконец, дотронулся до неё. Взял её руку в свои и трепетно поцеловал:

— С другой стороны, жена обязана остаться с мужем навсегда. Тебе выбирать, кем быть.

Глаза делали то, чего никогда не позволит себе он сам. Они умоляли:

— Выбери быть женой.

Он держал её руку в своих руках и ждал. А она смотрела на него так, словно хотела остановить этот миг навсегда. Но время не хотело, не могло остановиться и она ответила:

— Я выбираю завершить контракт и уехать.

Он не вспылил, только кротко спросил:

— Почему?

— Я скажу тебе, когда контракт будет закрыт, — непослушными губами прошептала она.

Наместник долго молчал. Положил голову на их сплетённые руки. Его тяжёлое дыхание согревало их. Потом он заговорил так, словно слова с трудом проталкивались сквозь глотку:

— Осталось три дня. Передумай. Пожалуйста.

Тай не выдержала всего этого и заплакала как плачут в детстве: горестно, громко. А он уселся на кровать, сгреб её в охапку и укачивал, как маленькую. Не утешал, только сцеловывал слезы с лица. Так и сидел, пока она не затихла.

Казалось, время замерло.

— Пусть бы время замерло, — думали оба, сжимая друг друга изо всех сил.

Но увы. В дверь постучали.

Он обнял её сильнее. Было больно. Было больно говорить. Но "это" должно быть сказано:

— Мне пора, дорогая. У тебя три дня. Если решишь уйти, то составь, пожалуйста, соглашение. Оно засвидетельствует, что контракт завершён, обеспечит вам безопасность в дороге, там будут указаны все переданные тебе по договору средства.

Тай замерла, съёжившись в его руках. А он ласково перебирая её волосы продолжал:

— Я обязательно сделаю тебе подарок. Не мотай головой. Я знаю, что деньги и драгоценности тебя оскорбят. Поэтому я подарю тебе книги. Выбирай и, обязательно, укажи их в соглашении. Оно будет магически заверенным и книги никто не сможет отнять или украсть.

— Откуда ты знаешь?

— Я заглядывал под кровать, — улыбнулся он ей в волосы.

Аккуратно уложил её в постель. Она не отпускала его. Разжал её руки, поцеловал их. У двери остановился:

— Вечером третьего дня истекает контракт, думай и будь готова.

Нахмурился и прошептал голосом, который был больше похож на сдавленный стон:

— Выбери меня. Прошу…

Все три дня её сердце словно рвали на мелкие части. Снова и снова. А когда она решилась

и села составлять соглашение, ей показалось, что это она рвет своё и его сердце. Во рту был мерзкий привкус — вкус предательства.

Он не приходил. Дни они с Нелли проводили в библиотеке. И ночами девушка спала в её комнате. А он не приходил.

В последнюю ночь она не выдержала, подошла к двери в смежную спальню и толкнула её. Дверь была закрыта.

Тай вернулась в постель, свернулась в клубок и тихо плакала, вжимая лицо в подушку, пока не почувствовала, что кто-то гладит её по спине. Вскинулась и увидела, что Нелли смотрит на неё и тоже беззвучно плачет.

— Нелли, поехали со мной домой. Тебя ведь тут ничего не держит?

Та отчаянно замотала головой.

— Хорошо. Мы едем домой.

Глава 18

Тай в последний раз обвела взглядом свою комнату и переступила порог. Для завершения договора её проводили в кабинет Наместника. Тут уже были вещи. Её личные, и полагающиеся ей по контракту: шкатулка с деньгами на столе и книги. После того, как они подпишут соглашение, казначей пересчитает всё и заверит своей подписью.

Её оставили одну. Она положила на стол перед креслом Наместника оба экземпляра соглашения, отошла и невидящим взглядом уставилась в окно. Оставался только час.

Он вошёл и бросил короткий взгляд на стол. Маска невозмутимости села на лицо.

— Почему ты не приходил ко мне? — спросила Тай, отворачиваясь от окна.

Маска треснула, приоткрыв гримасу боли.

— Из-за этого, — указал он на стол. — Чувствовал, что ты не выберешь меня.

— Почему ты не приходил? — она словно не услышала.

— Ты знаешь, что четвертование — это жестокая казнь. Лучше рубить голову сразу.

— И ты отрубил.

— Да. Ты же хочешь, чтобы я тебя отпустил?

Он всё ещё малодушно надеялся. Вдруг передумает? Нет. Указал на бумаги и устало проронил:

— Давай подпишем и покончим со всем этим.

— Прочитай сначала, — глухо ответила она.

— Я доверяю тебе.

— Ты. Не. Должен. Доверять. Мне. Особенно, мне. Читай!

Он сел за стол, пробежал оба листа глазами. Обычные формулировки. Подписал.

— Теперь ты, — пододвинул листы к ней.

Тай быстро оставила на обоих листах свой магический отпечаток и отодвинула их прочь. Развернулась и впилась в него поцелуем: сильно, болезненно, словно наказывая за что-то. Он замер, а потом подхватил её и усадил на стол перед собой. Не разрывая поцелуя, стащил белье.

— Быстрее, — выгнулась она к нему навстречу.

Не было времени ни на поцелуи, ни на ласки. Сейчас важно было только одно: успеть ещё раз почувствовать друг друга. Остальное не имело значения. Только — быть ближе, только — не отпускать. Дышать одним рваным дыханием на двоих, и чтобы сердце билось в одном — бешеном ритме.