Цветок яблони
Шрифт:
Она прошла через столовую. Четверо пили уже не разбавленное, а вполне себе крепкое вино, раскупорив пузатую бутылку из темного стекла. На нее глянули и, чуть помедлив, решили убрать бутылку.
— Кому мне говорить об этом? — успокоила она их. — Да и зачем? Погода отвратительная, я бы сама с радостью приняла, да у меня от него болит голова.
Они заулыбались:
— Храни тебя Вэйрэн, добрая женщина.
Лавиани благодарно кивнула. Ибо любое пожелание — дар, от которого неразумно отказываться.
— Все хотел
Сойка показала всем заинтересованным руки:
— Ошибка молодости. Я из Пубира, а там такой товар хорошо продается. В молодости я была горяча.
Они заухмылялись, и тот, что пытался прятать бутылку, с пониманием произнес:
— Но теперь все в прошлом, потому что Вэйрэн принимает каждого и никого не осуждает. Он готов был и Шестерых принять, но те пошли на него войной.
— Да, воистину так.
Она спустилась вниз по уже знакомой лестнице, увидела кастрюлю на столе. К двум прежним тюремщикам присоединился третий, один из тех, что ужинал в зале час назад. Невысокий и щуплый, он притащил с кухни котел с варевом, пахнущим чем-то горелым, совершенно неаппетитным, и теперь разливал светло-серую жижу деревянным черпаком по высоким стальным мискам.
Пришло время кормить заключенных.
— Я же говорил, кто-нибудь за ней вернется, — сказал стражник, приподняв кастрюлю, и протянул Лавиани. — Держи.
— Спасибо, — произнесла сойка, и её нож, выхваченный из-под накидки, вошел человеку под подбородок.
Пустая кастрюля с грохотом бухнула на пол, крышка отлетела, точно колесо проехалась через все помещение и задребезжала под скамейкой. Впрочем, сойка не следила за этим, вне всякого сомнения, обыденным зрелищем, так как товарищ убитого, к чести его, не застыл, а начал тянуть из ножен кинжал, вставая с лавки. А «повар» обернулся, раскрывая от удивления рот.
Она перемахнула через стол, ударив воина с кинжалом ногами в грудь, он клацнул зубами, опрокидываясь, затылком впечатался в пол.
Понимая, что пока он вне игры, сойка обернулась к последнему и заорала, когда из котла на нее выплеснулась сплошная серая масса. Горелая каша, по счастью едва теплая из-за нежелания тех, кто здесь служил, заботиться об узниках, попала на лицо, шею, грудь, руки... да в общем-то на всю Лавиани.
В нее швырнули котел, но на этот раз ей все-таки хватило ума уклониться, и тот врезался в стену с оглушительным грохотом, выиграв в конкурсе шума у злосчастной кастрюли. Оставалось лишь уповать, что подвал глубоко и, возможно, наверху ничего не слышали.
Была такая надежда.
Повар, опять же к глубокому удивлению Лавиани, даже не сделал попытки напасть. Он юркнул прочь, к лестнице, сойка попыталась вцепиться ему в плечо левой рукой, но та, испачканная в каше, соскользнула, не удержав хват.
— Рыба полосатая!
Она
Выбежала в коридор, поняла, что этот придурок вместо того, чтобы звать на помощь, помчался на второй этаж. Понеслась следом, про себя еще раз считая: четверо за столом, плюс привратник и сержант — на первом. Шестеро.
Двое в подвале. Один из них покойник, второй, скорее всего, нет. Итого восемь.
Один бежит наверх. Девять. И значит, еще где-то два человека. Разумеется, если все они получили причитающийся ужин и если никто не пришел в то время, пока сойка волоклась от моста обратно.
Этот гад снова шмыгнул от нее, в ближайшую комнату, и захлопнул дверь прямо перед носом сойки. Она уже не церемонилась. Снесла талантом дверь, с грохотом, который точно привлек всеобщее внимание.
Но она больше не думала о том, чтобы прикончить их поодиночке. Мерзкая каша налипла на ресницы, воняла в ноздрях, забилась в уши. Она жаждала крови. То, от чего сдерживала себя почти два месяца, униженно и смиренно драя полы во славу проклятущего Вэйрэна, чтоб он сдох со всей его кодлой!
Здесь ничего больше делать не пришлось. Разлетевшаяся дверь сломала беглецу кости, и он висел на фрагментах рамы с выбитым стеклом двумя переломанными, едва держащимися друг за друга частями.
Сойка потянула тело на себя, оно вместе с последними осколками рухнуло на пол. Быстро обыскала, но ключа не нашла. Скорее всего, у кого-то внизу. Если и там нет, снова придется тратить бабочку.
— Эй! Что происходит?! Ты кто?! — Двое появились из дальней части коридора, уже с обнаженным оружием.
— Котел с кашей лопнул! — плаксиво ответила она, радуясь, что успела спрятать нож. — Это я! Лани. Котел лопнул! Посмотрите, что со мной! У вас есть где умыться?
Один неуверенно опустил меч, но его заросший щетиной приятель, босиком и растрепанный, явно со сна, рявкнул:
— А ну, стой! Сейчас глянем, какой такой котел!
Бывшая убийца Ночного Клана радостно улыбнулась, но не остановилась. Еще чего. Вот уж останавливаться она не собиралась. Прежде чем лезть в подвал, стоило все же очистить Требуху от тех, кто обязательно будет ей мешать и помнит в лицо...
Дверь противно скрипнула на несмазанных петлях, когда сойка отомкнула её тугим ключом, который на первый взгляд совсем не подходил к замочной скважине.
— Долго же ты шла. — Ремс, изрядно помятый, с почти сошедшими синяками на лице, щурясь на факел, вышел из мрака. — Хм... чего только не увидишь на путях Милосердной.
Последнее замечание относилось к испачканной Лавиани, которая, конечно, вытерла себя какой-то тряпкой, подобранной на первом этаже, но признавала, что лучше отнюдь не стало.