Цветы в море зла
Шрифт:
— Сегодня мы желаем долгих лет нашему почтенному старцу Чжиминю, а посему должны пить как можно больше! — промолвил Чэн Юй. — Я могу предложить господам одну застольную игру, с которой пьется веселее. Согласны вы сыграть в нее?
Все начали расспрашивать, что это за игра.
— К сегодняшнему пиру мы не приготовили никаких подарков, — продолжал Чэн Юй, — и уважаемый виновник торжества вправе обидеться на нас. Я предлагаю, чтобы каждый, как наши предки на террасе Болян [243] , сочинил по одной стихотворной фразе, воспевая какую-нибудь редкую вещь, хранящуюся у него в доме. Из этих фраз мы составим стихотворение и заменим им полагающийся сегодня новорожденному персик бессмертия. Тот, кто потеряет рифму или назовет предмет, которого у него на самом деле
243
…наши предки на террасе Болян. —На террасе Болян император Уди (II—I вв. до н. э.) и его придворные состязались в стихотворном искусстве.
Все пришли в восторг, закричав, что игра нова и интересна. Чэн Юй велел принести специальные бамбуковые дощечки для жеребьевки, написал на них номера согласно числу гостей и предложил каждому вытащить дощечку. Первый номер достался Ли Дяньвэню. Он уже хотел было сказать свои строки, но Ли Чжиминь остановил его.
— Ведь начинать должны мальчики? Я назначаю первую фразу Айюню, вторую Июню, а заключительную — Суюню.
— Я не умею сочинять стихи и прошу господ не смеяться! — сказал Айюнь. — Мой вариант будет такой:
Вот начинается богатый пир В большом саду «Лежащих облаков»…Подумав, Июнь продолжил:
Поздравить старика звезды Наньцзи Пришла толпа бессмертных стариков.— Очень хорошо передано настроение! — воскликнул Чэн Юй. — И тема схвачена! За них следует выпить. Ну, а теперь очередь Ли Дяньвэня.
Все выпили, и Ли Дяньвэнь сказал:
— Из всех своих коллекций я больше всего люблю эстамп с каменного памятника на Хуашань [244] . Поэтому я скажу следующее:
244
Хуашань —горы в провинции Шэньси.
— Между прочим, эстампы с этого памятника снимались всего три раза! — заметил Цянь Дуаньминь. — У вас один из них — это действительно настоящая драгоценность. Следующая строчка падает на меня. Я, как вы знаете, собираю старинные издания. Лучшее среди них — «Обрядник дома Чжоу» [245] , отпечатанный всего по тринадцати строчек на каждой странице:
245
«Обрядник дома Чжоу» —одна из книг конфуцианского канона.
— Годится! — зашумели все.
— Бумага словно гладкая яшма, иероглифы точно серебряные крючочки, на титульном листе стоит печатка самого Хуан Пиле! — восхищенно щелкнул языком И Цзюй. — Это одна из лучших книг его библиотеки!..
— Ну, пришла пора браться за мой кабинет «Сто картин Ван Хоя»! — прервал его Чжуан Хуаньин и прочел нараспев:
Из труб крестьянских хижин дым струится, Как облака — уходит безвозвратно…Ван Ляньсунь подхватил:
Но до сих пор трактаты Ван Шилу [246] , Как— А, вы говорите о том самом сборнике, который я недавно видел на рынке Люличан! — улыбнулся Цзян Бяо. — Эта книга упоминается даже в «Генеральном каталоге по четырем разделам», хотя издано в свое время было только предисловие к ней. Рукопись вся пестрит красной тушью [247] , и подлинность ее несомненна. Кто бы мог подумать, что вам удалось ее раздобыть!
246
Ван Шилу —чиновник и литератор XVII в.
247
Рукопись… пестрит красной тушью. —Красной тушью обычно делал пометки в рукописи сам автор.
— Не болтай попусту! — остановил его Ван Ляньсунь. — Не то придется выпить штрафную рюмку за проволочку!
— Ничего страшного, — возразил Цзян Бяо. — У меня есть десять картин Ма Сянлань! [248] Они меня и спасут. — Он поднял бокал и продекламировал:
Так воссоздать живые орхидеи Лишь Ма Сянлань на полотне умела…Дуань Хуцяо тотчас продолжил:
Есть много ханьских у меня реликвий И не одна эпохи циньской стела.248
Ма Сянлань —знаменитая гетера, поэтесса и художница XVI в.; любила рисовать орхидеи.
— Людей, которые снимают оттиски с памятников, называют «черными тиграми», так как они вечно перемазаны в туши, — заметил Ми Цзицзэн. — А ты собираешь сами памятники, поэтому тебя остается назвать только «каменным тигром»!
— «Каменный тигр» — не так уже плохо, — отпарировал Дуань Хуцяо. — Гораздо хуже быть «каменным драконом» [249] , который тысячелетиями вынужден таскать на своей спине предмет обожания «каменных тигров»!
249
«Каменный дракон». —В Китае многие надгробия ставятся на «каменных драконах», похожих на черепах. Черепахи известны своим долголетием, поэтому считается, что надгробие на них будет стоять вечно.
— У Ми Цзицзэна исключительно богатые коллекции, — сказал Вэнь Динжу. — Сейчас он нам преподнесет великолепную строчку!
— Ну что вы, — смутился Ми Цзицзэн. — У меня действительно кое-что есть, но я до сих пор еще не разобрался, какую из своих вещей люблю больше всего.
— Да у тебя сейчас в руке редкость! Почему не покажешь? — со смехом воскликнул Цзян Бяо.
Гости наперебой стали расспрашивать, о каком предмете идет речь, и Ми Цзицзэну пришлось передать его Ли Чжиминю. Это оказалась агатовая табакерка, сделанная очень оригинально: на ее гладкой поверхности вырисовывались едва заметные очертания горного потока. В воде колебались водоросли, а на дне, словно живая, лежала крошечная зеленая черепашка.
Ли Чжиминь вскрикнул от восхищения:
— Я сложу строку за Ми Цзицзэна:
Ту черепашку с панцирем зеленым Сокрыл на дне агатовый родник…А вот у меня нет никаких редкостей. Как же быть?
— Дневник, который вы вели непрерывно в течение сорока лет, — бесценное сокровище! — возразил Сюнь Чуньчжи.
— Ну хорошо, если так, то я что-нибудь сболтну:
Пусть десять тысяч лет передается Из уст в уста мной созданный дневник.