Цзи
Шрифт:
Взглянул на часы – проспал чуть больше часа, но голова вся мутная и мышцы затекли, словно полдня продрых. За окном уже метет вовсю, а вот пейзаж не изменился – все то же шоссе, окруженное сопками. В Приморье любят говорить, что на китайской стороне каждый метр распахан и засеян гаоляном, а вот неправда. По крайней мере, тут, в Маньчжурии, как именуют иногда север Китая. Полно пустой земли, заросшей лесом, похоже на окрестности Владивостока… Если бы не гигантские иероглифы на склонах холмов (соцлозунги?).
«Интересно, куда я все-таки
Достал из кармана билет, – может, там указан пункт назначения английскими буквами? Нет, только колючие китайские письмена. Красивая штука – иероглифы, выглядят куда занятнее, чем просто буквы. Жаль только, что их много тысяч штук… Как это все вообще можно выучить?
На билете красовались два больших символа: ?? – это, наверно, и есть название точки, куда несет его неведомая китайская судьба.
За день до отъезда Андрей купил во Владивостоке путеводитель по Китаю. В местном книжном магазине их было на выбор штук десять, взял тот, где меньше всего картинок – а значит, больше текста, информации.
Теперь достал его, полистал, но все географические названия – как назло, кириллицей, без иероглифов.
Дед в ушанке куда-то делся. На соседнем сидении теперь была китаянка средних лет с широким лицом, типичным для жителей Маньчжурии. Она сосредоточенно что-то жевала, глядя за окно.
– How to say that? [Как это произносится? – англ.] – спросил ее Андрей, ткнув пальцем в иероглифы.
Женщина моргнула живыми миндалевидными глазами. Да, соваться к жителям китайской глуши с английским точно не стоило…
– Как прочитать? – переспросил он уже по-русски, зная, что в пограничье некоторые понимают язык Достоевского.
Женщина снова моргнула.
– Харбин? – спросил Андрей, назвав первый пришедший на ум маньчжурский город.
– Хаэрбинь? – удивилась женщина и покачала головой. – Чанчунь!
– Ча?.. – переспросил Андрей.
– Чанчунь!
– Се-се! [Спасибо! – кит.] – ответил Огневский одним из немногих известных ему китайских слов.
Тетка покосилась на него, мол, ты чего, правда не знаешь, куда едешь?..
Поискал в оглавлении – и вправду нашелся такой город. И расположен как раз километров за пятьсот от Хуньчуня, где Андрей пересек границу. То есть на автобусе примерно семь часов.
Что ж, почитаем, что за город такой…
Ого, четыре с лишним миллиона жителей! Это когда во всем Приморском крае и двух миллионов не наберется… Что еще интересного? Оказалось, почти ничего. Для многомиллионного города информации совсем мало. Один из центров китайской автомобильной промышленности – вот где делают эти игрушечные красные легковушки и мопеды для рикш.
А еще здесь в сороковые жил «последний
На дворце «последнего богдыхана» достопримечательности Чанчуня заканчивались. Что ж, не шибко интересный город, зато название переводится красиво – «Долгая (или даже вечная) весна».
«Ну ладно, – вздохнул Огневский, глядя, как вертятся по ту сторону стекла снежные вихри. – От весны я бы не отказался…»
Огневский вышел из автобуса только под вечер. Автовокзал Чанчуня был раз в пятнадцать больше, чем в захолустном Хуньчуне, и до краев заполнен шумящей черноголовой толпой. Куда все эти китайцы вечно едут?
Когда шагнул через широкие двери на улицу, обожгло морозным ветром, температура явно за минус тридцать – вот тебе и «вечная весна»!
Перед вокзалом тянулась широкая площадь, на ней – высоченный флагшток с алым знаменем, вокруг него – водоворот народа в черных пуховиках. Многие без шапок, хоть температура даже не сибирская, а почти магаданская… Вокруг площади – какие-то здания, увешанные рекламой, по виду торговые центры. Над всем этим гигантские видеоэкраны с аляповатыми роликами, за ними поднимаются высотки, тая в морозном смоге.
«И куда теперь идти?» – с интересом подумал Огневский.
Сперва стоило найти место, чтобы переночевать. Пошел наугад вдоль одной из улиц, забитых транспортом.
«Забавно, – подумал Андрей, глядя по сторонам, – вообще не видно традиционной архитектуры, ни одного здания. А ведь Маньчжурия – древняя земля, со своей большой историей. Неужели всю ее снесли, застроили угрюмыми высотками?..»
Вывески со словом “Hotel” нигде видно не было. Как и любых вывесок латинскими буквами – иероглифы, и только иероглифы. Приморские жители метко называют китайские письмена «пауками», очень похоже.
Вместе с группкой китайцев Огневский перебежал на красный свет ревущую шестиполосную дорогу. Всюду стояли светофоры, но на них никто не обращал внимания – ни водители, ни пешеходы. Автомобили просто ехали, игнорируя красный свет и разметку. А люди выжидали, пока в густом потоке возникнет брешь, и быстро семенили через проезжую часть.
«Анархия – мать порядка», – усмехнулся про себя Андрей. Поправил рюкзак, висевший на одной лямке за левым плечом, зашагал дальше.
Первые полчаса рев транспорта казался оглушительным, но постепенно слух стал привыкать. Натренированный замечать малейшие изменения, Огневский уловил, что сзади приближаются едва слышные, быстрые шаги. Но отреагировать не успел – подрастерял реакцию за полгода без службы и тренировок.