Да будем мы прощены
Шрифт:
– И я бы для тебя не хотел лекарственной зависимости.
– Но ведь так она начинается? Мне всего одиннадцать. Это же очень мало.
И снова мы какое-то время молчим.
– Я хочу уши проколоть, – говорит она. – Мама сказала, что можно. Можно?
– Нет.
– Ну пожалуйста!
– Ну, может быть.
– В выходные?
– Посмотрим. Как-то не уверен, что подобное поведение надо вознаграждать.
Следующие три дня она выкручивает мне руки: можно? Можно? Можно? И на уик-энд я веду ее в сувенирную лавку в молле. Это нечто среднее между тем, что мы называли «хед шоп» (магазин для наркоманов),
Пока девушка ищет пистолет для пробивания ушей, я шепчу Эшли:
– Видишь, какой судьбы тебе следует ждать, если ты вот так себя украсишь? Когда вырастешь, сможешь получить работу в магазине.
Эшли на меня смотрит, будто говорит: не поняла.
– Я считаю, что другие вещи это затрудняет, – например, учебу в колледже или получение хорошей работы, разве что твое вступительное эссе будет на тему принятия нативной культуры и совершения клиторидектомии.
– Чего-чего совершения?
– Ладно, проехали.
Звонит Уолтер Пенни.
– Какого черта ты думаешь? – спрашивает он неприятным голосом.
– Это кто?
– Пенни, – говорит он. – Уолтер Пенни. Знаешь, ты себе создал крупную проблему. Я тебе сейчас в задницу вставлю такой фитиль, что тебе покажется, будто тебе аденоиды рвут.
– Кажется, вы не тот номер набрали.
– С какого бодуна я стал бы набирать не тот номер? – орет он. – Я именно тебе звоню, чтобы на тебя наорать, несравненный академический идиот!
– А в чем проблема?
– В международной торговле оружием.
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Конечно, понятия не имеешь. Еще бы имел. Так вот, прямо и в лоб: ты посылал брату айпад?
– Посылал, на день рождения. Решил, что ему приятно будет получить фотографии детей, или найти путь, если заблудится в лесу, или скачать фильм на холодный зимний вечер. Трудно придумать, что подарить такому человеку, как Джордж.
– Ты предоставил аппаратуру для нелегальной торговли. Мы тебя можем бросить за решетку и ключ потерять.
– У меня не было такого намерения.
– Открой почту – я тебе там послал кое-что.
Подхожу к столу и, как мне было сказано, открываю почту. Серия инфракрасных фотографий, где Джордж держит айпад на ладони. Какой-то другой человек заглядывает ему через плечо.
– Это твой брат?
– Определенно на него похож. А кто второй?
– Израильский торговец оружием, – отвечает Уолтер Пенни.
– Как он сюда попал?
– Один из наших заключенных из Нью-Джерси.
– Но вы же говорили, что программа у вас только для крутых ребят, а не средних офисных…
– Не скули. Этот тип – бывший торговец автомобилями, еврей-мафиози из Джерси, оставил семью и вступил в израильскую армию. Когда вернулся, у его жены был другой мужчина. Он убил этого другого прямо за обеденным столом, в упор, на глазах у всех. Самое смешное, что мы не хотели израильского коммандоса помещать в какое-нибудь стандартное заведение. С какого бодуна ты решил, что брату можно посылать «подарки»?
– Мне
– Кретин, ты открыл портал в свободный мир. Эти типы засели на «Амазон прайм», и товары сыплются каждый день – еда, одежда, порнография. – Он перестает орать и делает долгий, сдавленный, всасывающий вдох. – С чего начать? – говорит он. – Сейчас инцидент приобрел федеральный масштаб и попал под наблюдение секретной службы, Бюро по алкоголю и оружию, ФБР и ЦРУ – вот так вот. Можешь представить, сколько глаз сейчас изучает мою маленькую пилотную программу, в которую я столько труда вложил, ради которой делал свой зернистый логотип с четырьмя красками – желтой, зеленой, красной и черной! Можешь себе представить, как им хочется меня прикрыть? Ты меня огорчил, Сильвер. Когда я тебя увидел, мне показалось, что у тебя есть нормальные мысли и чувство справедливости. Ты корчил из себя мыслителя, а оказалось – обыкновенный идиот.
– Чем я могу помочь, чтобы исправить положение?
– Надо составить план, – говорит он.
– Телефон установлен на автоплатеж, я могу его отключить. Буду рад это сделать прямо сейчас, пока мы разговариваем.
– Ничего не делай! Не надо вызывать подозрений. Я свяжусь с кем надо, потом тебе перезвоню. А пока что: первое движение без моего ведома и согласия, – и ты за решеткой. Да! Придумай что-нибудь, что Джорджу хотелось бы иметь и что с «Амазона» не получишь.
Уолтер перезванивает через несколько дней.
– Я поговорил с заинтересованными ведомствами: БАО, ФБР, секретная служба, национальная гвардия. Мы тебя используем как наживку, чтобы выудить этого израильтянина.
– Я в вашем распоряжении.
– А куда ты денешься! Напиши Джорджу по адресу, который получил от Джейсона…
– Вы знаете про Джейсона?
– Он хороший мальчик, – отвечает Уолтер.
– Он участвует?
– У нас разные ресурсы задействованы.
– Вы вскрывали мою почту?
– Первым делом, – говорит Уолтер. – Джорджу скажи, что приедешь вечером в пятницу получить его подпись на каком-нибудь документе.
– Но я в пятницу не один – ко мне на уик-энд Рикардо приедет.
Уолтер Пенни будто и не слышит.
– Скажи Джорджу, – продолжает он, – что можешь приехать от шести вечера в пятницу и до шести в субботу.
Я так и делаю. Джордж отвечает, что согласен в любое время до заката в пятницу или после заката в субботу. Я звоню Уолтеру.
– Блин! – говорит Уолтер. – Это я и подозревал. Твой брат ударился в иудаизм. Они с Ленни соблюдают субботу – это мы и видели по вечерам в пятницу. Федералы не поняли – говорили, что они зажигают какие-то «сигнальные огни», а потом сидят и дремлют – будто ждут чего-то. Не доперли федералы.
– Джерсийский торговец подержанными машинами подсадил Джорджа на религию?
– Когда человек предоставлен сам себе, он способен на странные поступки. – У него звонит телефон. – Кто-то из больших мальчиков. Ничего не делай, пока я не позвоню.
Тем временем в ящике входящих появляется еще письмо от Джорджа:
«Когда приедешь, привези мои шелковые трусы – в шкафу наверху слева. И кухонную утварь – кастрюли, сковородки, лопатку, половник. И можно еще мамин старый подсвечник, не серебряный, а тот, стеклянный».