Да, господин министр
Шрифт:
– Про жуткий ляп, который государственная служба допустила тридцать лет назад с арендой на шотландский остров, – напомнил я.
Сейчас, когда я проигрываю в памяти нашу беседу, мне кажется, будто при словах «жуткий ляп» сэр Хамфри даже вздрогнул. Так или иначе, он вспомнил.
– Да-да, кажется, я ее просмотрел.
– Должен заметить, все это довольно забавно: сорок миллионов коту под хвост. Кто-то здорово опростоволосился, вы не находите?
Он молча кивнул и изобразил подобие улыбки.
– Надеюсь,
– Нет, – твердо ответил он. – Конечно, нет… никогда.
– Интересно бы узнать, кого за это благодарить?
– Этого нам, господин министр, никогда не узнать.
Как так? Ведь все, абсолютно все фиксируется на бумаге. Он сам не устает мне об этом напоминать.
Где-нибудь, конечно, зафиксировано, согласился мой постоянный заместитель, но на поиск могут уйти столетия. Да и дело, по его мнению, яйца выеденного не стоит. Кому это интересно?
– Вот тут вы ошибаетесь, Хамфри. Как только истечет срок секретности документации – а это вот-вот случится, – «Мейл» собирается всерьез заняться скандальной историей с островом Глен-Лох и опубликовать серию статей. Я обещал им свободный доступ ко всем досье.
Сэр Хамфри отшатнулся, будто увидел перед собой гремучую змею.
– Господин министр!
Его реакция меня насторожила. Что это – гнев? Трудно сказать.
– Вы не согласны? – обеспокоенно спросил я. Все-таки это был гнев.
– Согласен? Согласен? Нет, господин министр, не согласен!
Почему нет? Это невозможно и немыслимо, заявил он. Такое объяснение меня не устраивало, что я и довел до его сведения.
– Глен-Лох – совершенно секретный объект, господин министр.
– Десяток казарм и стадион?
– Но там размещались секретные военно-морские сооружения, противолодочные системы, радарные установки…
Я резонно заметил, что эти детали ему не могут быть известны. Он тут же согласился, но добавил – по-моему, не очень уверенно, – что все островные базы ВМС оборудованы приблизительно одинаково.
Слабый, несерьезный аргумент.
– Все военное оборудование будет демонтировано, – сказал я.
– Но в документации имеются точные данные…
– Которые безнадежно устарели.
– Так или иначе, – с видимым облегчением произнес Хамфри, – нам придется согласовать все это… получить разрешение…
Еще несколько месяцев назад такого возражения было вполне достаточно, чтобы мой постоянный заместитель загнал меня в угол. Но сейчас я стал чуть старше и мудрее.
– От кого, Хамфри?
Он бросил на меня растерянный взгляд и залепетал что-то маловразумительное:
– МИ-5, МИ-6… иностранных держав… союзников… военного руководства… ЦРУ, НАТО, СЕАТО, Москвы!
– Хамфри, – осторожно спросил я, –
– Нет, не Москвы. Конечно же, я не имел в виду Москву, – спохватился он.
У меня сложилось впечатление, что он произносит первые попавшиеся слова. «Москва» вырвалась у него просто по ассоциации.
Видя, что его доводы меня не убедили, сэр Хамфри в отчаянии добавил:
– Там может быть информация, которая нанесет ущерб ныне здравствующим людям.
Его, в отличие от меня, это не на шутку беспокоило.
– Тот, кто готовил этот контракт, должен получить по заслугам. Особенно если он здравствует и поныне!
– Да-да, конечно, виновных никто покрывать не станет. Но ответственные министры…
Я не дослушал его. Какое мне дело до министра, на котором лежала ответственность за сделку, совершенную тридцать лет назад? Но другие-то, те, кто помоложе, занимают посты и сейчас! А это может быть забавным.
Интересно, есть ли объяснение упорному нежеланию сэра Хамфри открыть доступ к досье Глен-Лоха. Я прямо спросил, чем он так обеспокоен.
Хамфри откинулся на спинку стула и подчеркнуто-небрежно закинул ногу на ногу.
– Я ничуть не обеспокоен, господин министр. Нисколько. То есть лично я. Но меня не может не беспокоить сам принцип… прецедент… политика, наконец!
Политика? Не много ли он на себя берет?
– Вы забываетесь, Хамфри. Политика – мое дело! – напомнил я и, прежде чем он успел что-либо возразить, добавил: – К тому же раз я обещал, значит, это должно быть выполнено.
Хамфри сосредоточенно уставился в пол, видимо, решая, отвечать или нет. Затем тяжело поднялся и, ни на кого не глядя, вышел из кабинета.
Он выглядел усталым, лицо посерело и сделалось каким-то безжизненным.
Присутствовавший при разговоре Бернард, как всегда, терпеливо ждал продолжения.
Бросив невольный взгляд на дверь, которую плотно прикрыл за собой мой постоянный заместитель, я спросил:
– Что это с ним? (От Бернарда не последовало никакого ответа.) Я что-нибудь не так сказал? (Снова молчание.) Тогда в чем дело?
Мой личный секретарь глубокомысленно изучал что-то на потолке. Такой взгляд бывает у телки, жующей сено.
– Бернард, я что, сам себе это говорю?
Он повернулся в мою сторону.
– Нет, господин министр, я вас слушаю.
– Тогда почему не отвечаете?
– Простите, господин министр, мне казалось, вы задаете чисто риторические вопросы. По-моему, у сэра Хамфри нет особых причин для беспокойства.
Беспокойства, беспокойства… Стоп! У меня вдруг с глаз спала пелена.
Как же я сразу не догадался? Слепец! Ведь ответ лежит на поверхности – только руку протянуть. Хотя… признаться, трудно поверить…