Да, господин министр

Линн Джонатан

В заключение господин Бейкер рассказал о том, как сэр Хамфри проводил его до самых дверей кабинета, просил передать его наилучшие пожелания всем «соратникам по профсоюзу» и даже пропел две строчки из «Мы преодолеем» [55] .

Члены исполкома поручили господину Бейкеру в ходе будущих встреч присмотреться к сэру Хамфри повнимательнее: он либо готов изменить собственному классу, либо ведет двойную игру.

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

55

Песня

негритянских борцов (на Юге США) за гражданские права. В настоящее время превратилась в гимн леволиберальных и демократических сил англо-язычных стран.

25 марта

Сегодня я наконец-то лично посетил больницу Сент-Эдвардс. И, должен заметить, сделал для себя немало открытий.

«Группа приветствия» – употребляю этот термин в самом широком значении, так как менее приветливых людей трудно себе представить, – встретила нас с Бернардом на ступеньках главного входа.

Нас познакомили с главным администратором больницы госпожой Роджерс и кошмарным типом по имени Билли Фрейзер, который отрекомендовался, как представитель объединенного комитета шоп-стюардов [56] . Госпожа Роджерс – красивая, аристократического вида дама лет сорока пяти, очень худая, темноволосая, с пикантной седой прядью – говорит так, будто во рту у нее каша.

56

Цеховые старосты, руководители профсоюзных ячеек, отстаивающие интересы членов профсоюза на данном предприятии.

– Очень рад познакомиться с вами, – сказал я Фрейзеру, первым протягивая руку.

– Свежо предание! – огрызнулся он.

Нам показали несколько пустующих отделений, а затем административные кабинеты, где царила атмосфера бурной деятельности, и, наконец, огромную операционную, в которой все было покрыто слоем пыли в палец толщиной. На мой вопрос о стоимости оборудования операционной госпожа Роджерс сообщила, что вместе с аппаратами радио- и интенсивной терапии все обошлось в два с четвертью миллиона фунтов.

Я поинтересовался, как она себя чувствует при мысли, что оснащенный по последнему слову комплекс бездействует вот уже больше года.

– Прекрасно! – бодро откликнулась она. – Здесь есть свои преимущества: продлевается срок службы оборудования, экономятся расходы на текущее обслуживание…

– Но ведь пациентов-то нет, – напомнил я.

– Нет, – радостно подтвердила госпожа Роджерс и добавила, что выполнение главной функции больницы не должно зависеть от наличия или отсутствия пациентов.

– Мне всегда казалось, что главная функция любой больницы – лечить больных, – заметил я.

– Управлять штатом в пятьсот человек – серьезное дело, господин министр. – В голосе госпожи Роджерс явственно зазвучали нотки обиды и раздражения.

– Да-да, конечно, но… что бы изменилось, если бы их здесь не было?

– Как что?

Она

упорно отказывалась понимать меня. Это что, природная тупость?…

«Хватит с ними миндальничать», – решил я и прямо заявил ей о недопустимости подобной ситуации. Либо она открывает больницу для пациентов, либо я ее закрываю!

– Ну конечно же, господин министр, – поняв, что я не шучу, засуетилась она, – со временем, я уверена…

– Не со временем, а немедленно! – отрубил я. – Мы уволим триста ваших администраторов, а на их место возьмем врачей и медсестер, чтобы они начали лечить больных.

Тут в разговор вмешался Билли Фрейзер:

– Если вы пойдете на это, больница не сможет функционировать вообще.

– А сейчас она, по-вашему, функционирует?

– Это лучшая больница во всей стране! – срывающимся голосом выкрикнула госпожа Роджерс. – Ее выдвигают на премию Флоренс Найтингейл!

Я попросил объяснить мне, что это такое.

– Премия Найтингейл присуждается самой гигиеничной больнице района, – гордо заявила она.

Я мысленно попросил господа бога даровать мне терпение. А затем твердо повторил, что мое решение окончательно и бесповоротно: триста администраторов должны быть уволены, их места займут медицинские работники, и больница откроется для пациентов.

– Вы что, хотите сократить триста рабочих мест? – наконец-то дошло до проницательного Фрейзера.

До госпожи Роджерс это тоже дошло – и даже раньше. Но, по ее глубокому убеждению, пациенты для больницы – далеко не самое главное.

– Господин министр, ведь с таким количеством медицинских работников мы все равно не сможем делать серьезные хирургические операции.

Я ответил ей, что мне в высшей степени безразлично, какой хирургией они будут здесь заниматься. Пусть оперируют варикозное расширение вен, грыжу, аппендицит – лишь бы хоть что-то делали!

– Значит, вы намерены сократить триста рабочих мест? – с вызовом повторил Билли Фрейзер, видимо, все еще пытаясь уяснить для себя то, что остальные поняли десять минут назад.

– Да, намерен, – подтвердил я. – Больницы, господин Фрейзер, существуют не для трудоустройства членов профсоюза, а для лечения больных!

От злости он побагровел. Его поросячьи глазки засверкали классовой ненавистью. Он весь затрясся и, оплевывая свою клочковатую бороденку, заорал:

– Мерзавцы! Для моих товарищей это источник существования, а вы хотите лишить их работы! И еще имеете наглость твердить о каком-то обществе милосердия!

Скажу без ложной скромности: я сохранил полное спокойствие.

– Да. И в данном случае я склонен проявлять милосердие к больным, а не к членам вашего профсоюза.

– Мы объявим забастовку! – бушевал он.

Я не поверил своим глазам… или ушам? Его угроза показалась мне настолько нелепой, что я рассмеялся ему в лицо.

– Прекрасно! Объявляйте. Хуже от нее никому не станет. Объявляйте свою забастовку, сделайте милость. И чем скорее, тем лучше. Только не забудьте вовлечь в нее всех этих чиновников. – Я кивнул в сторону уважаемой госпожи Роджерс. – Тогда, по крайней мере, не придется им платить.