Да родится искра. Часть 1
Шрифт:
Старкальд постучал к соседям. Те не видели Гирфи уже два дня и тоже очень волновались – кроткая, миловидная девушка всем была по сердцу.
Может, и ее Гон застал вне городских стен? Вряд ли. Дальше речки она не ходила, а всю округу дружинники прочесали за утро не один раз. Он бы уже знал, если бы ее нашли.
Нет, невесту его в самом деле схватили. Из-за него!
Словно с вырванным сердцем он стоял посреди пустой улицы на промозглом ветру и в очередной раз проклинал себя и свою неуемную тягу к костям – источник всех его бед и страданий. В конце концов, оглушенный несчастьем Старкальд поплелся домой.
Что же теперь делать и где искать
Так вышло, что проигрался он человеку темному, скрывающему свое имя. Старкальд не раз пытался разузнать о нем побольше, но разжился лишь слухом о том, что тот из Лепестков – тайного братства, которое давно незримо прибрало власть во множестве городов. У них всюду свои люди, и бороться с ними в одиночку сродни самоубийству. Связаться с Лепестками нельзя – его находят сами. Хозяин игорной лавки ничего не ведает о своих гостях. Некого разжалобить, не с кем договориться и попросить отсрочки.
Едва занялось утро, Старкальд вновь отправился к дому возлюбленной, горячась и раздражаясь, обошел весь порядок, но толком никто ему ничего не подсказал. Воротная стража тоже не видала чужаков. В отчаянии Старкальд исходил половину города, изъездил все окрестные дороги, сам не зная, что ищет. Лишь когда опустились сумерки, он поворотил коня.
Сон не шел вторые сутки. Тяжелые думы навалились, будто гора. Как он вообще может спать, когда по его вине Гирфи погибает в лапах этих мерзавцев? Все внутри Старкальда кипело и бурлило. Руки так и чесались, а в голове царила полная суматоха. Помощи ждать неоткуда и времени на решение совсем не оставалось. Он обязан был что-то предпринять незамедлительно, а потому всю ночь под завывание ветра и скрип стропил потратил на то, чтобы найти выход.
Был один вариант. Жестокий, грязный, воскрешающий старого Старкальда, который не чуждался подлости и обмана. Тот Старкальд замешан в таких мерзостях, что тошно становилось от одного воспоминания. Он давно начал другую жизнь, переродился и оборвал все связи с прошлым. Но пагубные ростки этой заразы вновь проявили себя.
Иного не оставалось.
Еще до рассвета Старкальд накинул плащ, подпоясался коротким мечом и вышел из дому. Он быстро зашагал вдоль берега мимо района, куда селили беженцев.
Простые люди в поисках спокойной жизни прибывали на север сотнями, снимаясь с мест, где жили еще их прадеды. Их помещали в длинные, наскоро обустроенные невысокие бараки без окон, на манер загонов для овец. Там тепло и сухо, на первое время князь обеспечивал их какой-никакой кормежкой, а на большее они и не рассчитывали. В районе этом полно разномастного народа со всего Нидьёра – каждый месяц новые лица.
Оставив позади бараки, от которых поднимались ввысь тонкие струи сизого дыма, Старкальд вышел к причалам, где объятые щупальцами тумана, качались на бархатной глади реки несколько грузовых кнорров и утлых рыбацких лодчонок поменьше.
Небо уже посветлело, остатки ночного мрака таяли у горизонта.
Молчун как всегда был на своем месте. Он в одиночестве удил рыбу на краю прогнивших деревянных сходней. Люди сторонились этого чудака – говорили, что с головой у него было не в порядке. Настоящего имени Молчуна никто не ведал, однако Старкальд знал, по крайней мере, один его секрет.
–
Сгорбившаяся фигура в потрепанной куртке из тюленьей кожи дернулась – должно быть, Старкальд разбудил его.
На сорнца воззрилось заросшее щетиной, морщинистое лицо, на котором даже в предрассветной темноте выделялись необыкновенно ясные синие глаза.
Молчун мотнул головой, как бы спрашивая, чего Старкальду надо.
– Тот толстяк с бородавкой. Как его найти?
Глава 2. Совет
В городе назревало недоброе. Все чаще, выслушивая на сборищах слово регента, родовитые мужи качали головами и обменивались недовольными взглядами, не стесняясь фыркнуть или издевательски усмехнуться. В разговорах, которые удавалось подслушать, в его адрес неприкрыто звучали оскорбления и проклятья.
Упрямый, будто дикий кабан, Харси ан Эффорд на все это плевать хотел. Дела он решал по-своему, а сам Феор для него из первого советника превратился в простого приятеля. Просьбы прислушаться, доводы и увещевания разбивались в пыль, наткнувшись на непреклонную волю сумасброда.
Так было и с поставками зерна, когда Харси ни с того, ни с сего в ходе переговоров вспылил и приказал выпроводить южан-купцов со двора, а позже Феору пришлось платить Камышовому Дому полуторную цену. То же произошло и во время недавней тяжбы, когда три лошади высокородного Олена забрели на участок сотника Ранселя, а последний из старой мести к Олену пустил их на мясо. На суде-домстолле Харси, будучи в приподнятом настроении и не желая долго выслушивать обоюдную брань, запросто отверг все нападки Олена и провозгласил, что Рансель поступил по закону, чем вызвал настоящую бурю страстей и стал врагом не только Олена, но и его кровных братьев.
Харси не готовили в правители в отличие от Хаверона. Он ничего не смыслил в политике и дипломатии, умудряясь чуть ли не всякий раз найти такой выход из положения, который не устраивал ни одну сторону. Каждый подобный просчет больно бил по его репутации как среди знати, так и в умах простого народа. Иногда Феору казалось, что Харси делает это нарочно, будто бы развлекаясь и теша свое самолюбие.
Регент был опытным следопытом и неплохо разбирался в ратном деле, поскольку сам до недавних пор командовал обороной западных рубежей, но на севере прошли времена, когда власть удерживается только силой, а споры решаются честным поединком. Долго такой правитель не продержится, это уж точно.
После таинственного исчезновения Хаверона все пошло наперекосяк. Жена его, Эгелиза, давно почила, не принеся сыновей, и едва Дом облетела весть о том, что властитель пропал, поползли дурные слухи. Все знали: без князя быть беде.
Аммия еще мала, потому главным претендентом на регентство стал родной брат ее отца Раткар, что заправлял во втором по величине селении Дома – Седом Загривке. Долгие годы он был в тени Хаверона, но не потерял врожденное стремление к власти. С детства Раткар мечтал превзойти брата и наверняка уже спал и видел на своем пальце княжеский перстень, но тут случилось неожиданное – нашли скрепленный печатью завет от самого пропавшего владыки, который при его смерти провозглашал регентом при дочери его двоюродного брата Харси. Мастер-первосуд в окружении множества служек долго корпел над свитком, но подтвердил-таки подлинность начертанных рун, и Раткару пришлось покориться.