Да родится искра. Часть 1
Шрифт:
Впрочем, этот проныра не отступился от замыслов и стал из своей вотчины строить козни новому регенту, разводя порочащие сплетни, списывая на того все неудачи в делах торговли и охраны границ, мало-помалу переманивая жадных до наживы купцов и простодушных мужиков на свою сторону, увещевая их, что только его острый ум и решимость способны вернуть Дому былое величие. Сидя у себя на заснеженных задворках в окружении наемников, он открыто насмехался над единственной наследницей – Аммией, которую называл не иначе, как кукольной княжной.
Бедная девушка невинна и чиста, словно воды Хрустального озера, и множество достойнейших
Летописи помнят, что девы уже приходили к власти, хоть и чрезвычайно редко, но кто даст Аммии спокойно дожить до середины следующего лета, когда ей исполнится шестнадцать?
В прошлом месяце до Феора дошла молва, будто Раткар объявил в Седом Загривке очередной набор в дружину – явно не для того, чтобы поохотиться на диких собак или прогнать лесную ведьму. Люди идут к нему, зарясь на обещания о скором богатстве. Глупцы, верно, думают, что оно непременно свалится прямо с неба, едва их хозяин взберется на княжеское кресло.
Так Дом оказался на грани раскола и открытой вражды, но Харси предпочитал ничего не замечать. Хуже всего, интриган Раткар, похоже, спелся с самой могущественной и зловещей силой во всем Нидьёре – иноверцами-культистами, чьи длинные мерзопакостные щупальца протянулись от знойных пустошей Ренга далеко на юге до зеркальных гладей Хрустального озера и Черных порогов на западе. Феор слабо разбирался в тонкостях их верований, но знал главное – это лишенные сострадания бесчестные отступники, предавшие Творца. Они проповедуют, что грядет новая эпоха, и им предначертано быть наместниками в мире людей. Уже сейчас культисты задирают головы и на равных общаются с вождями, князьями и наследниками королевских родов на юге. Они богаты, потому как связаны с другим всесильным братством – Лепестками. Год от года к ним приходит все больше людей – даже здесь, в Доме Негаснущих Звезд, священном месте, где давным-давно правил Сын Пламени Гюнир.
Север никогда не славился единством, несмотря на то, что род Эффорд не прерывался. Народ здесь гордый и злопамятный. Одной Хатран известно, как разом забыть все старые обиды, семейные ссоры и неурядицы и перестать резать друг друга в надежде обрести влияние и власть.
Власть! Над кем, во имя Шульда? Над несчастными рыбаками и охотниками, каждую зиму молящимися о том, чтобы хоть как-то прокормить семью и дожить до весны? Над обнесенными деревянным частоколом дворами на три дома? Даже солеварни, прежде славившиеся баснословным барышом, теперь приносят лишь головную боль, ибо народ редеет, а возить большие грузы до крупных южных форпостов становится все труднее. Серебром не откупиться от чудовищ. Им не нужны наши жалкие монеты, меха и купчие бумаги.
Феор не понимал этой абсурдной тяги человеческих сердец – жажды роскоши посреди гибнущего мира. В то время, когда одни прозябают в нищете, другие стремятся накопить как можно больше, даже если половина богатства пропадет в погребах и
Последние две ночи выдались скверными. Гон разразился посреди белого дня и принес немало худых вестей. Целые сутки дружина прочесывала окрестности в поисках пропавших. Смерть собрала щедрый урожай, но и теперь еще есть надежда, что некоторые вернутся.
Феору не спалось. Он поднялся пораньше, вышел во двор и вдохнул морозный воздух, которым веяло от наполовину скрытых туманной дымкой Хладных пиков. Далеко на востоке, за темнеющие массивы хвойных лесов цеплялось угрюмое солнце, озаряя долину холодным неприветливым светом и пробуждая кормилицу-речку, что тянется до самого Северного моря. В небо лениво поднимались тоненькие струйки дыма от соседних домов, облепивших крутые холмы. Совсем скоро выпадет снег. Почти тридцать лет назад Феор явился на север, а страсть к здешним величавым видам нисколько не притупилась.
Он надеялся поговорить с Харси наедине, а потому чуть свет отправился к княжескому терему на самую окраину Искорки.
Домишки в городе были низенькими, с сенями и чердаком, дабы лучше удерживать тепло. Дверь тоже ставили низкую – приходилось нагибаться, чтобы пройти. Щели меж бревнами затыкали мхом и паклей, а после обмазывали глиной. В особенно холодную пору даже скотину загоняли домой. Но если дом построен по науке, то печь с очагом давали достаточно жара, чтобы не замерзать и в самую лютую зиму. В последние время все чаще вырезали в стенах окна и укрывали их бычьим пузырем или слюдой, а на зиму плотно запахивали ставнями. Не желавшие пахнуть дымом богачи и вовсе ставили полноценные трубы. Старики такие новшества не жаловали.
Княжеские хоромы иного рода. Чертежи для изготовления сруба князь Хаверон заказывал у мастеров из Камышового Дома, где жива еще древняя инженерная традиция королевства Ховеншор. Это был большой особняк на южный манер с множеством покоев и светлиц, отдельными комнатами для прислуги, кухней и горницей. Ученый строитель долго ломал голову над правильным расположением печей и воздуховодов, дабы такую огромную храмину можно было протопить. Он предложил в качестве материала редчайшую изумрудную сосну, что растет только на Дальнем севере и по поверьям гонит прочь холод. Князь не пожалел серебра, и не зря – дом получился теплый, ладный и приятный глазу: с резными фронтонами, родовыми знаками на причелинах, коньком в форме соколиной головы, несколькими неширокими окнами с самым настоящим стеклом, а также изящным крыльцом, что украшали расписные узоры.
Хаверонов терем стал подлинным северным чудом, на которое еще долго съезжалась смотреть вся округа. Ветер трепал на его крыше гербовые стяги, где на сером фоне красовались две алых четырехконечные звезды – символы Хатран и Шульда.
За домом разбили небольшой сад вокруг Звездного дуба, чья кора от основания до макушки и раскидистых ветвей в темноте лучилась призрачным светом. Великан этот крайне редко попадался в лесной крепи и давал мало желудей, оттого стал символом удачи и благополучия для охотников.