Да вспомнятся мои грехи

Холдеман Джо

 Однако, смутно припомнил Гуайана, с дамами Рамос разговаривал очень вежливо и был крайне обходителен.

 – Тогда могу сказать, – заключила она с презрением, – что вы идеально подготовлены к вашей работе. Неужели вы не испытываете ни малейшего сочувствия к…

 – Сочувствие, мотивация – все дерьмо. – Он глубоко вздохнул и постарался успокоиться. – Симпатии и сочувствие могут меняться, а мотивация – это простое обозначение чего–то такого, чего никто не понимает. Я хорошо исполняю работу, лучшую работу,

потому что до последней клетки мозга я кондиционирован исполнять миссию. И совершенно надежен, потому что никто кроме ЗБВВ не обладает знаниями и оборудованием, чтобы это кондиционирование нарушить.

 – Тогда вы – самое презренное создание.

 – Потому что ущипнул тебя за задницу, большая ты…

 – Прошу вас! – Здоровяк обоими руками похлопывал воздух перед собой, стараясь успокоить Рамоса. – Рейчел, твоя мотивация никого не интересует, и никто не оспаривает кондиционирование полковника. Почему мы просто не оставим этот разговор и не займемся самой проблемой?

 – Один небольшой вопрос сначала, – сказал Рамос, все еще разбрасывая искры гнева. – Я знаю, кто такая Рейчел Эшкол. Это указано в моих документах… но вы кто такой, черт побери?

 – Октавис де Санчес. Я работаю в посольстве.

 – Ну что же, хорошо, что она вас нашла не на улице. Что вы делаете в посольстве в свободное от шпионажа время?

 – Я, гм, анализирую данные для секции Жизненной Статистики.

 – И это дает вам право делить наш маленький секрет?

 – Мне был необходим кто–нибудь… – начала Рейчел.

 – Да вы сами тут не нужны!

 – Мне был необходим человек, безукоризненно верный, который хорошо знал бы Гуайану. Чтобы проверить ваше прикрытие, ваше поведение.

 – Чье поведение? Чье прикрытие?.. Я… Я Рамос… Гуайана!!!

 – Да, он разговаривает точно как Гуайана, – сказал Октавис.

 – Понятно? – Рамос воздел к небу руки. – И ради этого ты в два раза увеличила риск моего раскрытия?

 – Сеньору Санчесу можно полностью доверять. – Изображение Рейчел в видеокубе подалось вперед, зло покраснев.

 – Ах вот вы о чем, значит… Октавис, старик, если бы я предложил тебе миллион песо за переход на сторону Альвареца…

 – Нет. Они слишком…

 – Два миллиона? Пять? Десять? Твою жизнь? Угрожал бы пыткой детей до смерти, твоих детей? Твоей матери?

 – Да, понимаю. Конечно. Если цена достаточно велика, любой человек…

 – Любой человек на этой планете, кроме меня.

 Несколько секунд тишины.

 – Тогда почему бы вам просто не избавиться от нас… простых смертных? – сказала Рейчел.

 – Я обдумал этот вариант, – фыркнул Рамос. – И отбросил я его не потому, что вы могли бы мне пригодиться в дальнейшем. Вы бы мне не пригодились.

 – Так почему бы ни убить нас?

 – Или хотя бы попробовать, – добавил Октавис, сгибая и разгибая клинок

тренировочной рапиры.

 – Во–первых, это привлекло бы лишнее внимание ко всей операции. Во–вторых, даже Рамос – настоящий Рамос – не лишен некоторых моральных понятий. И в любом случае, он отличается практичностью, он не станет слоняться по округе и убивать людей из спортивного интереса, или только потому, что ему не нравится факт их существования.

 – Он убил шестнадцать человек, – мрачно сказал Октавис.

 – Семнадцать. Но всегда имел то, что считал достаточной причиной, или по крайней мере получал приличную выгоду.

 «Я убил гораздо больше, – подумал Отто Макгевин, – только ради того, чтобы Конфедерация благополучно функционировала».

 – Согласен, причины у него могли быть менее существенные, чем у вас.

 Октавис кивнул:

 – Послушайте, мы топчемся на месте. Лучше займемся планом, чтобы скоординировать ваше…

 – План этот невыполним и с настоящего момента отбрасывается. Похитить Рамоса, тайно подсадить меня на его место в камеру, потом устроить побег… все это оперетка, которую всегда придумывает Планировка, черт бы ее подрал…

 – Но у нас приказ… – твердо сказала Рейчел.

 – Посмотрите на звание человека, подписавшего приказ, потом вспомните мое звание. Может, ЗБВВ не всегда эффективно действует, но дураков там тоже нет… вот почему я вообще имею военное звание – чтобы такие люди, как вы, не ставили мне палки в колеса.

 – Тогда что вы предлагаете? – сказала она. – Что можно придумать лучше?

 – Чем меньше вам известно, тем лучше для вас обоих. Сделайте для меня две вещи, а потом вы, Октавис, можете вернуться к своей статистике, а вы, сеньорита Эшкол, можете заняться… что вы делаете в свободное время?

 – Меня это полностью устраивает, – горячо заявила Рейчел. – Чем скорее вы уберетесь с моих глаз, тем лучше я себя буду чувствовать.

 – Что мы должны делать, полковник?

 Рамос несколько секунд улыбался в видеокуб, потом повернулся к Октавису.

 – Во–первых, обеспечьте мне надежное, не вызывающее подозрений средство передвижения, чтобы добраться до клана Альвареца. Очевидно, это будет лошадь. «Они строят планы межпланетной войны, а сами до сих пор используют вьючных животных».

 – Потом, когда я буду готов выехать, избавьтесь от настоящего Рамоса.

 – Убить?

 – Это самое надежное. Решайте сами.

 – Вы забываете, что Санчес и я – не хладнокровные убийцы–профессионалы. Мы похитим его, как и было запланировано, и запрем в комнате, где сейчас находитесь вы.

 – Ладно. Советую сначала убрать отсюда шпаги.

 Когда Октавис вышел, Рамос с облегченным вздохом хлопнулся на свою кровать. Трудная работа – быть Рамосом и одновременно думать как Отто.