Да здравствует король
Шрифт:
Если бы я не рассказала об этом девочкам на следующее утро после случившегося, я могла бы поверить, что мне это приснилось.
Когда во вторник я осталась одна, у меня появилась надежда, что, может быть, наш конфликт остался позади. Я позволяю этой слепой вере убаюкать меня до такой степени, что когда Лира подходит ко мне во время обеденного перерыва в среду, я не сразу понимаю, что она только что столкнула меня в пруд, пока не коснусь холодной воды под собой.
Я сидела с девочками, пользуясь прекрасным сентябрьским днем, и ела на улице. Мы набрали бутербродов и сидели, свесив
Я моргаю, и мое тело падает в воду. Я ухожу под воду.
Какого черта?
Это единственная мысль, которая пришла мне в голову, пока я погружалась под воду. Лето, проведенное в плавании на озере Мичиган, заставило мои инстинкты немедленно включиться. Ноги толкают воду, а руки тянут за собой, и я выныриваю на поверхность с большим вдохом.
И тут же мои глаза находят его. Он сидит прямо там, чуть выше остальных. Сидит, как король со своими фаворитами.
Он нахмурил брови, словно не понимая, что происходит, но я не верю в его невинность. Здесь все написано его именем. Он даже заставил свою маленькую подружку снова делать грязную работу.
Гнев нарастает во мне с нуля, охватывает все тело и растет, как снежный ком, катящийся вниз по склону. По пути вниз он подхватывает горечь, обиду и боль, пока не образует в моем нутре тугой шар ярости.
Нера наклоняется и протягивает руку, чтобы помочь мне выбраться, а Сикс удерживает Тайер, которая с криками бежит за удаляющейся Лирой.
Темнота застилает мне глаза, и я вижу только его.
Мой враг.
Не обращая внимания на протянутую руку Неры, я вскарабкиваюсь на понтон и стремительно несусь к нему. Я задыхаюсь, гнев в моей груди не позволяет делать ничего, кроме коротких, прерывистых вдохов.
Я обдумываю свои действия. Позволит ли мне школа прилюдно задушить их драгоценного короля?
— Что дальше? Свиная кровь? — возмущаюсь я, останавливаясь перед ним и вытягивая руки, чтобы показать свою мокрую одежду. — У тебя, по крайней мере, должно хватить смелости самому выполнять такие трюки.
Я сдерживаю вздох, когда наши глаза сталкиваются. Его взгляд стал просто диким. Я вдруг ощущаю прохладный ветерок, и меня пробирает дрожь.
Его глаза — бездонные чернильные лужи желания, устремленные на меня. Он не смотрит на мое лицо. Я опускаю взгляд, рассматривая свою насквозь промокшую белую блузку. Вода стекает с меня ручейками, прижимая рубашку к груди, как вторую кожу.
Мой белый шелковый бюстгальтер тоже промок и не скрывает твердые пики моих пыльно-розовых сосков, которые напрягаются, упираясь в ткань.
Я случайно даю Роугу и всем его друзьям бесплатное шоу. Если судить по движению его груди, его дыхание так же беспорядочно, как и мое. Резкие вдохи вырываются из него, когда он смотрит на меня, его ноздри раздуваются, татуированные руки сгибаются. Опасность вокруг него ощущается физически.
Похоть и гнев пронизывают воздух, искрясь между нами, как триппер.
Он встает, хватает свою толстовку за горловину и срывает его, преодолевая пространство
— Надень это. — Требует он, протягивая его мне.
— Зачем? Разве это не то, чего ты хотел — чтобы я была унижена во всех отношениях? — говорю я, гневно скрещивая руки на груди.
Это движение только подталкивает мою грудь к нему. Он опускает взгляд, и на его лице снова появляется голод.
Я делаю шаг назад.
Его рука хватает меня за талию, прижимая обратно к себе.
— Не. Двигайся. — Он угрожающе предупреждает.
Его пальцы впиваются в мое бедро, он держит меня под контролем. Мои руки сложены на его груди, я прижата к нему. Я чувствую, как его член упирается мне в низ живота.
Мои бедра сжимаются, а пальцы впиваются в его рубашку, когда возбуждение накатывает на меня. Будь он проклят за то, что выглядит так красиво, даже когда мучает меня. Я снова пытаюсь отодвинуться, но он крепко прижимает меня к себе.
— Что ты делаешь?
— За моей спиной десять парней ждут, когда ты отойдешь, чтобы они могли еще раз взглянуть на твои сиськи, так что не двигайся. — Он прорычал это сквозь стиснутые зубы, все еще раз подталкивая ко мне толстовку. — И надень это.
Я беру его в руки, но не делаю ни малейшего движения, чтобы надеть вещь.
— С чего ты взял, что я когда-нибудь сделаю все, о чем ты меня просишь?
Его глаза сверкают на его дурацком красивом лице.
— Потому что теперь ты знаешь, что произойдет, если ты этого не сделаешь.
Дрожь пробегает по моему телу при воспоминании о том, как он меня отшлепал. На какую-то долю секунды я подумала о том, чтобы не делать того, что он хочет, чтобы он мог наказать меня снова.
— Разве не ты сказал, что я сосала член за свою стипендию? Что значит показать сиськи еще нескольким людям, когда, очевидно, я встала на колени, чтобы добиться успеха? — Я спрашиваю легкомысленно, дразня его словами.
Его рука вскидывается и хватает меня за челюсть, притягивая мое лицо к своему.
— Так вот кто ты? — Мрачно спросил он. Его голос напряжен, напряжен до предела. — Ты шлюха?
Все еще находясь в его объятиях, я сокращаю расстояние между нашими лицами, пока нас не разделяют считанные миллиметры. Его глаза несколько раз опускаются к моему рту, а затем снова поднимаются и встречаются с моими.
Я так близко к нему, что мои губы касаются его губ, когда я говорю.
— Разве ты не хотел бы узнать?
Звенит звонок.
Я вырываю свое лицо из его рук и убегаю.
Я швыряю вещи на пол и с шумом опускаюсь на свое место. Я в таком дурном настроении, что даже греческая мифология не может унять мой гнев. Я все еще сжимаю в руке дурацкую толстовку Роуга.
Это толстовка RCA Running (прим. пер. команда университета по бегу). Я не знала, что он занимается бегом. На спине имя «Ройал» написано над огромной цифрой «1».