Да здравствует король
Шрифт:
— Я была очень вежлива. Ты знаешь, вежливость — это то, что нормальные люди используют, когда не хотят быть грубыми, пытаясь образумить человека, который явно не в себе.
Эта идея пришла мне в голову вчера вечером, когда я пожелал Рису и Фениксу спокойной ночи, прежде чем отправиться спать. Что может быть лучше, чем использовать наш договор для того, чтобы мучить ее круглосуточно?
Когда я не отвечаю, она продолжает.
— Зачем тебе это вообще нужно? Ты же меня ненавидишь.
— Потому что я могу.
Она сердито хмыкает.
— Ну, это «нет». Мы же говорили, что
Я ожидал сопротивления на это предложение, поэтому отбросил его. Пока что.
Я меняю тему.
— Мне скучно, Янки. За неимением достойных отвлечений, тебе придется это сделать. Развлеки меня.
Сегодня пятница, и мы в библиотеке, расставляем книги на полках в разделе исторической фантастики. Беллами закончила первый ряд, как я и просил. Удовлетворение охватывает меня при виде того, как хорошо она подчиняется. Я не знаю, что мне больше нравится — когда она подчиняется или когда бросает мне вызов и борется со мной на каждом шагу.
Она наклоняется над коробкой с книгами, открывая мне вид на свою круглую попку в джинсах. Я сопротивляюсь желанию схватить ее, моя рука жаждет снова прикоснуться к ней. Она поправляет себя и поворачивается ко мне с книгами в руках. Ее волосы слегка растрепаны, глаза настороженно смотрят на меня.
Я хочу разрушить ее.
Раскрыть ее и посмотреть на все, что скрыто внутри, на то, что делает ее ею.
Это отличается от того, как я хотел разорвать ее на части раньше. Моя привязанность к ней меняется, приобретая другую форму по мере того, как я провожу с ней все больше времени. Я хочу, чтобы она извивалась подо мной, не в силах сдержать наслаждение, которое я ей доставляю. Когда я смотрю на нее, в моей груди поднимается темное, порочное и ненасытное желание.
— Как ты хочешь, чтобы я тебя развлекала?
Я делаю паузу, прежде чем ответить ей. Я точно знаю, чего хочу.
— Расскажи мне о своей панической атаке. Это был первый раз?
Она поворачивается ко мне спиной, доставая книгу с полки.
— Пас.
Менее чем через двадцать четыре часа после того, как мы заключили сделку, она бросает мне вызов. Вот тебе и послушание.
Мой член напрягается против молнии. Кажется, ее борьба и вправду заводит меня еще больше.
— Нужно ли напоминать тебе о нашей сделке? — спрашиваю я обманчиво мягким голосом.
Она вздыхает, снова поворачиваясь ко мне.
— Почему тебя это вообще волнует?
— Меня это не волнует. Как я уже сказал, мне скучно.
Она смотрит на меня долгим взглядом, явно раздумывая, стоит ли подчиняться или нет. С глубоким выдохом она принимает правильное решение.
— Рассказывать особо нечего. Они появились недавно; у меня их было меньше полудюжины, все за последний год. На этой неделе был первый случай с момента моего приезда сюда.
— Что их вызывает?
— Стресс, в основном. В последний год я был очень сконцентрирована на учебе. В наше время конкурс на поступление в колледж очень высок, а у меня не так много уникальных внеклассных мероприятий, поэтому мое поступление будет зависеть в первую очередь от оценок. А от поступления в хороший университет зависит очень многое, поэтому я постоянно испытываю тревогу по
— Если стресс провоцирует реакцию, то интересно, что ни один из наших предыдущих споров не вызвал ее. Тебе не кажется?
Она не отвечает.
— Ты принимаешь лекарства от этого?
— Нет, наверное, следовало бы. Я просто… — Она делает паузу, подыскивая слова. — Принимать лекарства — это все равно, что признать, что со мной что-то не так. — Я молчу, давая ей выговориться. — Я знаю, что веду себя глупо и что это все в моей голове. В приеме лекарств нет ничего плохого, просто я не могу заставить себя преодолеть этот психологический барьер.
— Я не думаю, что это глупо. — Она поднимает голову, чтобы встретиться с моими глазами. По ее взгляду я вижу, что она удивлена моим ответом.
Я пожимаю плечами.
— Только ты знаешь, что для тебя лучше. И если ты не уверена в том, что можешь обойтись без лекарств и найти другие способы справиться с болезнью, зачем форсировать события?
Она смотрит на меня, действительно смотрит. Как будто она пытается расшифровать головоломку из тысячи кусочков.
— Кто ты и что ты сделал с Роугом?
Что-то проходит между нами, пока мы просто смотрим друг на друга — она с книгой в руках, я со сложенными под мышками руками. Это искрится в воздухе и соединяет нас в этот момент.
Я прочищаю горло, разрушая заклинание.
— Смотри, что я нашел, — говорю я, становясь у ее плеча и показывая ей книгу в своей руке.
Это копия «Камасутры».
— Какого черта она здесь делает? Это же школа, черт возьми.
Я перебираю пальцами пряди ее волос, отвечая.
— Только фригидная девственница может так говорить.
— Я не фригидная.
— Нет, ты права. — Я хмыкнул в знак согласия. — Ты определенно не чувствовала себя фригидной, когда кончала мне на пальцы.
Она краснеет и идет к одной из полок, чтобы положить книгу и оставить между нами пространство. Если судить по тому, как она отстраняется от меня, когда я приближаюсь к ней, то она не доверяет своему телу рядом со мной.
— Значит, ты девственница?
— Не твое дело.
— Мы же договорились. — Я говорю, напоминая ей о договоре, который она заключила со мной. — Я хочу, чтобы ты сказала мне правду.
— Да. А тебе-то что? — защищаясь, спрашивает она, скрещивая руки и поворачиваясь ко мне лицом. Вызывающий наклон ее подбородка повторяет то, как она стояла передо мной после инцидента в пруду.
— Ничего. — Я небрежно пожимая плечами. — Это просто полезно знать, когда я буду тебя трахать.
Она насмехается.
— Я не собираюсь с тобой спать.
— Пока нет.
— Никогда, — отвечает она.
И вот мой шанс.
— Если ты так уверена, что не собираешься трахаться со мной, то что тогда мешает тебе спать в моей постели? Если следовать твоей логике, это будет совершенно платонически, так что это подпадает под нашу сделку. Спи в моей постели или сделка расторгнута.