Да здравствует король
Шрифт:
— Она занята. — Он хмыкает.
Не дождавшись ответа, он положил трубку.
17
Я смотрю на него.
— Зачем ты это сделал?
— Какую часть?
Хороший вопрос.
— Всю. И если
Он смеется. Не тот типичный полуманьячный смех, к которому я привыкла. Тот, который он использует, чтобы подколоть или поиздеваться надо мной. Нет, это настоящий, полный живота смех. Глаза его прищуриваются, улыбка расширяется и расплывается по лицу, а звук, который он издает, мелодичен для моих ушей.
На мгновение в его обороне появляется небольшая трещина, и я могу заглянуть за стены. Я вижу его светлую, почти дразнящую сторону, которую, как мне кажется, он не позволяет видеть многим. Я очень, очень жалею, что сделала это, потому что в моем животе запорхала колония бабочек, а на лице появилась довольная улыбка от осознания того, что это я заставила его так смеяться.
В этот момент его необработанный магнетизм — это все. Я понимаю, почему каждая девушка в АКК хочет его, почему они сходят с ума по нему.
Девушка может влюбиться в него, если не будет осторожна.
— Я не шутила.
— Я знаю, что ты не шутила. — Он наклоняется вперед и кладет ладонь по обе стороны от меня. — Твой голос был таким решительным.
— Ответь на мой вопрос. — Я пытаюсь создать между нами дистанцию и оттолкнуть его, но он сопротивляется. — Почему ты заставил его слушать это? Это было унизительно. Разве ты не сказал, что мои крики предназначены только для тебя или что-то в этом роде?
Его рука поднимается по моей спине и сжимает в кулак часть моих волос, откидывая мою голову назад, чтобы я посмотрела на него. Я встречаю его взгляд, но он не встречает моего. Его глаза полуприкрыты и прикованы к моим губам.
— Ты принадлежишь мне. Он должен был это понять. — Его рот опускается вниз, чтобы облизать шов моих губ. — Это было один раз. Он больше никогда не услышит звуков, которые вырываются из твоего красивого ротика, когда ты кончаешь, — мрачно обещает он.
Зажатая в его руках, я могу защищаться от него только словами.
— Я не принадлежу тебе.
— Принадлежишь. На ближайшие шесть недель принадлежишь.
Он опускает свой рот на мой, захватывая меня в контролирующий поцелуй. Его рука обхватывает мою челюсть, и он задает темп, сначала атакуя мой рот, а затем нежно, лениво целуя вдоль моей челюсти и вниз по горлу.
Он вдыхает в изгиб моей шеи, его дыхание щекочет меня и заставляет хихикать.
В ответ он делает почти пьяный шаг назад.
— Блять. Я кончу в штаны, как подросток, если ты еще раз издашь этот звук.
Когда он отстраняется от меня, я понимаю, что все еще голая по пояс, сижу с раздвинутыми ногами в библиотеке. Я сползаю со стола и начинаю искать свои джинсы и нижнее белье.
— Дай мне мои трусики. — говорю я ему, нащупывая свои джинсы, помня, что он засунул их в карманы после того,
— Ни за что.
Я смотрю на него с удивлением.
— Почему?
— Теперь они мои.
— Ты всегда оставляешь себе трусики девушек, с которыми переспал? — Мне сразу же хочется отшлепать себя за этот вопрос.
Правая сторона его рта изгибается вверх.
— Ты так хочешь узнать?
Его ответ — это своевременная проверка реальности того, с кем я имею дело. Ненавистный, психованный мужлан, который завтра будет стоять на коленях перед кем-то другим.
— Вообще-то нет.
Раздраженная, я поворачиваюсь к нему спиной и надеваю джинсы, пару раз подпрыгнув, чтобы они оказались на бедрах и на заднице. Позади меня раздается придушенный стон, и я смотрю на него через плечо, застегивая брюки.
— Ты хочешь, чтобы тебя трахнули на этом столе? — спрашивает он, наклоняя подбородок в сторону стола, на котором я только что лежала.
Я бросаю на него незаинтересованный взгляд.
— Как я уже сказала, я не собираюсь с тобой спать.
Я собираюсь пройти мимо него, но его рука вырывается и хватает мою, останавливая меня на месте.
— Куда, черт возьми, ты думаешь, ты идешь?
— Домой.
Он злорадно улыбается в ответ.
— Дом — это я, милая, или ты забыла?
— Ты это серьезно? — спрашиваю я с усталым вздохом.
— Я собираюсь получить как можно больше от своих шести недель.
— Хорошо, но мне нужно съездить домой и взять кое-какие вещи. И как-то объяснить соседкам по комнате, что следующие шесть недель я буду спать в другом месте, потому что мой заклятый враг хочет получить круглосуточный доступ к моим услугам в качестве своего личного раба.
Я попыталась сказать ему, что встречусь с ним у него дома, но Роуг настоял на том, чтобы отвезти меня в мои апартаменты. Я вышла из его машины и направилась к двери, но обернулась, услышав, как хлопнула дверь.
— Куда, черт возьми, ты собрался?
— Наверх. Я хочу посмотреть, где ты живешь.
— Нет.
Он вздыхает.
— Нам обоим будет намного легче, если ты просто сделаешь то, что я прошу, а не будешь бороться со мной на каждом шагу.
— Может быть. Но я никогда не обещала, что сделаю это для тебя легким.
— Я поднимаюсь. — Его тон не терпит возражений.
— Хорошая попытка. — Саркастически говорю я, поворачиваюсь на пятках и ухожу. Я вбегаю в лифт и отталкиваю его, когда двери закрываются перед его лицом. В моей войне с Роугом это похоже на победу в крупном сражении.
Однако моя победа оказывается недолгой, когда двери открываются на моем этаже, и я обнаруживаю его, лениво прислонившегося к стене напротив лифта. Нет никаких признаков того, что он только что пробежал три лестничных пролета. Он ничуть не растрепан и не запыхался, он выглядит так же великолепно и собранно, как и всегда. Это приводит в ярость.