Да здравствует король
Шрифт:
— Привет. — Я отвечаю, стараясь сохранить спокойный тон. Я досадую на себя, когда это выходит немного с придыханием.
Его палец прослеживает подол моего топа. Это первый раз, когда он прикасается ко мне вот так, на людях. Я чувствую, как в животе у меня тянет прильнуть к его прикосновениям, отдаться ему. Он переходит к ключицам, а затем его рука захватывает мои волосы и убирает их за плечо.
Его взгляд падает на мою шею, и он останавливается.
Я наблюдаю, как желание в его глазах сменяется яростью. Он смотрит на засосы, или, по крайней
От них не осталось и следа.
Исчез тот расслабленный человек, которого я, как мне казалось, видела раньше. На его месте стоит отстраненный злодей, от которого волнами исходит холодный гнев.
Вместо того чтобы схватить меня за горло или толкнуть к стене, он делает шаг назад. Я сразу же ощущаю потерю его теплого тела.
— Значит, вот так? — спрашивает он, его голос каким-то образом умудряется быть одновременно злым и совершенно отстраненным от настоящего момента. Кажется, что он находится за тысячу миль от меня.
— Я не знаю, о чем ты говоришь. — Говорю я, прикидываясь дурочкой.
Я уже успела узнать Роуга. Я знала, что это его разозлит. Что, несмотря на то, что он держит все в секрете, держа меня на безопасном расстоянии от себя, я играю с огнем, скрывая его следы.
Как истинный злодей, я знала, что он захочет видеть постоянные напоминания о доказательствах своего обладания.
Но если он не скажет мне то, что я хочу знать, тогда я заберу кое-что и у него.
Он медленно кивает несколько раз, его рот зажат в плотную линию. Не знаю, почему я ожидала другого, это его привычный ход, когда он сталкивается с чем-то, с чем не хочет иметь дело или говорить об этом.
Момент кажется бесконечным, и я не знаю, куда нам двигаться дальше. Я уже собираюсь сказать что-то еще — что именно, не знаю точно, — как вдруг мой взгляд падает на руку, обхватывающую его живот.
Мне требуется пара секунд, чтобы понять, что происходит. Несколько минут назад ее там не было. Это женская рука, с дорогими украшениями и свежим маникюром, и она лежит на его животе, как будто имеет на это полное право.
Роуг не признал этого, даже не посмотрел в ее сторону. Рука двигается, медленно скользит по его животу, и меня начинает тошнить. Появляется Лира, ее голова просовывается под его руку сзади, пока она не обхватывает ее плечи.
Он по-прежнему не двигается, кажется, даже не моргает. Его взгляд прикован ко мне с самым грубым выражением лица.
Не позволяй ей прикасаться к тебе, — хочу сказать я.
— Роуг, — хнычет Лира, и этот звук причиняет боль моим ушам. — Пойдем выпьем со мной. — Она жалобно умоляет, ничего не делая для продвижения феминистской повестки дня.
— Конечно.
Конечно?
Я понимаю, что смотрю на нее, скорее всего, с неприязнью на лице, если судить по моим мыслям, потому что мои глаза возвращаются к нему на его слова. Что он имеет в виду под «конечно»?
Он делает
Должна ли я чувствовать себя так, словно меня только что ударили в живот?
Я с трудом сглатываю комок в горле, когда поворачиваюсь обратно к девушкам, не желая больше смотреть на эту катастрофу.
— Ты в порядке? — спрашивает Тайер.
Я молча киваю. Мне кажется, если я заговорю, то могу расплакаться.
Я не знаю, почему.
Я не хочу думать о причинах. Потому что если я нахожусь на той стадии, когда мысль о том, что он может переспать с кем-то еще, вызывает у меня желание плакать, значит, я уже слишком глубоко залезла.
К счастью, они, похоже, поняли это, потому что Сикс воскликнула.
— Нам нужно больше шотов! — и убежала.
Нера обнимает меня, пока Тайер говорит.
— Хорошая новость заключается в том, что тебе хотя бы не нравится этот парень. Если бы нравился, это, наверное, было бы очень больно.
Да, если судить по тому, что я чувствую в животе, то, возможно, уже слишком поздно сдерживать свои эмоции.
— Иди танцевать, Би! — кричит мне Тайер с танцпола, где она двигает бедрами в такт музыке. Она потрясающе танцует, ее природный атлетизм придает ей легкую грацию и чувственность.
Позади нее Рис прислонился к стене, отхлебывая пиво. Его взгляд прикован к ней, он следит за ней, когда она перемещается по танцплощадке, и сужается, когда она подходит слишком близко к другим парням.
Я танцевала с ней чуть раньше, пытаясь заглушить свои мысли, раскачиваясь в такт музыке, и надеясь, что взгляд Роуга будет обращен на меня на танцполе.
Жалко, я знаю. Я никогда не говорила, что вношу какой-то вклад в феминистскую повестку дня.
Когда пару минут назад я бросила взгляд на него в соседней комнате, он все еще был с ней. Он смотрел на нее. Разговаривал с ней. Уголок его рта даже слегка приподнялся. Немного, но для Роуга каждая доля эмоций — это победа.
Этого было достаточно, чтобы улыбка исчезла с моего лица, а настроение испортилось. Я заставила его смеяться, но она заставила его улыбаться.
Мой план быть холодно-отстраненным незнакомцем по отношению к нему как-то не сработал.
Эмоции вцепились мне в горло. Сначала я думала, что он развлекается с ней в отместку за то, что я скрыла его засосы, но теперь я не была уверена. Возможно, она его заинтересовала, ведь они уже встречались.
А мы нет.
Глупые, наивные слезы наворачиваются на глаза. Я закрываю их, желая, чтобы жидкость остались под веками. Задача кажется мне непосильной, но необходимой.
Не показывать, как я плачу из-за него, вообще не показываться ему.