Да здравствует ворон!
Шрифт:
План штаба – сделать дворец Рёунгу западней для обезьян – так и не стал известен широким массам. Распространили версию о том, что войско, направившись на подмогу к Кин-мон, заметило что-то странное во дворце и отразило атаку врага. Юкия, давший приказ вернуться, теперь знаменит как проницательный офицер.
Даже узнав о поступке Юкии, Надзукихико не мог его упрекать. Это было бы бессмысленно, к тому же он сам назначил юношу в штаб и вообще притащил сюда мальчика, который хотел спокойно жить в своей деревеньке. Ничего не получилось так, как было задумано.
Наконец-то
На первый взгляд все шло мирно. Народ верил, что под властью нового Золотого Ворона, доказавшего свое право на титул, удастся вернуться к прежней жизни. Однако на самом деле их мир неуклонно шел к разрушению, а истинный Золотой Ворон по своей сути оказался недоделанным божеством.
Благодаря тому, что герой поделился с ним силой, прорехи, возникшие после Великого землетрясения, исчезли. Став новым Ямагами, герой вернул окаменевшим воротам Кин-мон прежний вид и снова их запер. Молодой господин мог их открыть, если бы ему захотелось, но бог явно собирался как можно сильнее сократить свое общение с ятагарасу. Он сам не вызывал воронов, а когда они приходили по собственной воле, показывался, только чтобы уладить дело.
Если он будет богом на одно поколение, сколько еще продержится Ямаути? А если и новый Ямагами исчезнет, что станет со страной? О чем бы ни думал молодой господин, все мысли сходились к одному.
– Ну и лицо у тебя!
Кто-то набросил ему на плечи накидку. Это тихонько подошла Хамаю. Она всегда носила одежду из тонкой ткани, а тут вдруг закуталась в плотную куртку, какую носят горожане. Она волновалась о молодом господине, но у самой вид был цветущий.
– Так о чем ты переживаешь?
Надзукихико поднял голову, чтобы посмотреть на супругу, но тут же, не вынеся ее взгляда, закрыл лицо руками.
– Какой же глупый этот обезьяний бог – истребил все племя ради мести. И какой же я трус и подлец, что все забыл! Как я могу править ятагарасу, стать над ними старейшиной? Это ужасный обман.
Сейчас он ненавидел то время, когда наивно не вдумывался в суть своей проблемы, ограничиваясь осознанием, что он истинный Золотой Ворон.
– Нашей стране конец.
– Перестань так говорить!
– Но я не должен был забывать! Не должен был убегать! Без памяти я не могу ни оправдаться, ни извиниться. Я забыл то, что не должен был забывать. Какой же я Золотой Ворон?
Хамаю села рядом с ним и устало скрестила на груди руки.
– Пусть Ямаути уже не сможет существовать как прежде. Возможно, мы не сохраним человеческий облик. Но ведь это не значит, что ятагарасу полностью вымрут. Я уверена, наш народ будет упрямо жить дальше, пусть и в новой форме. Не впадай в отчаяние, Надзукихико. Что изменится, если твой мир рухнет, а ты потеряешь надежду? Не переоценивай свое горе. Для других это мелочь.
И она беззаботно расхохоталась, пока Надзукихико задумчиво смотрел на нее.
– И почему ты такая сильная?
Даже узнав, зачем пришли
– Да просто я тоже делала дурацкие ошибки и училась на них. Посмотри на меня.
Она ласково прикоснулась к его подбородку.
– И ятагарасу, и Ямагами сходят с ума, потому что пытаются оставаться богами. А что плохого в желании быть простым вороном?
– Простым вороном? Мне?
– Конечно. У обычных ятагарасу нет сверхъестественных способностей, как у тебя. Они просто живут. И у них это получается, – настойчиво повторила она. – Если честно, мне совершенно все равно, кто ты – истинный Золотой Ворон или то, что осталось от божества. Для меня ты близкий друг и мой дорогой супруг. И мне этого вполне достаточно.
В ее словах не было притворства.
– И ятагарасу для тебя то же самое. Если они не смогут больше принимать человеческий облик, ты перестанешь их любить?
– Нет.
– Вот видишь. Так пусть все разрушается. Речь лишь о том, что все примет иную форму.
Надзукихико изумленно смотрел на Хамаю.
– Я никогда не думал об этом с такой точки зрения.
Она весело рассмеялась.
– Знаешь, в детстве, еще в Южном доме, у меня была необычная ипомея асагао. Среди торговцев и аристократов многие увлекались выращиванием цветов редких оттенков или формы. Мою ипомею подарил кто-то из горожан. Она была махровая, с узором на лепестках – будто тончайшая вышивка. Розовые пятнышки, как утренняя заря, смотрелись невыразимо мило. Но такие цветы обычно очень подвержены болезням. Я лишь чуть-чуть перелила воды, а у нее загнили и заплесневели корни, и корневище погибло. Я ужасно расстроилась.
Потом Хамаю выгнали из родного дома, и ей пришлось вести жизнь простолюдинки, так что стало не до ипомеи. Она и забыла об этом, а через несколько лет, вернувшись в разрушенную усадьбу, вдруг заметила в саду пышно цветущую, удивительно яркую голубую ипомею. Оказалось, что в прошлом ее необычный цветок уронил в землю семечко, которое проросло, вернувшись к своей дикой форме.
– Это растение вовсе не было каким-то особенно утонченным, как моя первая ипомея. Но она была сильная и красивая.
Хамаю не отрывала глаз от солнечных лучей на улице.
– Возможно, ты сам своей рукой погубил необычную ипомею. Но она успела уронить на землю семена. Рано расстраиваться. Изменения не обязательно должны быть плохими.
Она продолжала:
– До семи лет я была уверена, что не научусь оборачиваться птицей. К тому же мне объясняли, что это вульгарно. А на самом деле оказалось, что ничего ужасного в этом и нет. Я смогла вести обычную жизнь горных воронов, а летать оказалось приятно. Тогда-то я и узнала, что укрыться в усадьбе, будучи дочерью аристократа, все равно что запереть себя в тесной клетке. Да и мне гораздо больше нравилось кружить по небу на собственных крыльях. А еще, если быть внимательным и упорным, решение может прийти с совершенно неожиданной стороны.