Далёкие милые были
Шрифт:
Мама собралась было возвращаться в Москву, но её позвала к себе погостить тётка Клавдия – это вторая Клавдия протянула маме руку помощи. Муж её не вернулся с войны, как и у рязановской тёти Клавы, – он был в дальнем родстве с Дубенковыми. Тётка Клавдия вышла другой раз замуж – за тракториста Егора, он работал на МТС [5] . У Клавдии от первого мужа дочка росла, Женя, на год старше меня. Дом у них был маленький, но рукастый Егор в один вечер соорудил в огороде из жердей и соломы шалашку. Устлал пол досками, натаскал свежескошенного сена, притащил для братика Сашки колыбель-качалку – и получилось хорошее жильё. Мама, засыпая, говорила: «Как в раю!»
5
МТС –
Жизнь моя с приездом мамы резко изменилась. По утрам мы с Женькой наперегонки ели кашу на молоке из крупы, привезённой мамой. Молоко, яички, сваренные под крышкой кипящего самовара, хлеб, испечённый тёткой Клавдией в русской печке, – живот мой в неделю пропал. Днём, в жару, братик Сашка спал в сенях – там было прохладно, а мама что-то шила на ручной швейной машинке из отрезов, что привезла в подарок Дубенковым, но после «бури» всё отдала тётке Клавдии.
Ещё мама привезла целый пакет конфет-подушечек (были такие карамельки с повидлом). Положили его в самодельный настенный шкаф, что висел в чулане. Я, шестилетний, придумал способ, как можно немного конфет взять без спроса – для этого нужно было, чтобы мама вышла из избы. Я заходил в сени, щипал спящего братика Сашку, тот просыпался и начинал кричать. Я пулей вылетал оттуда и через палисадник подбегал к открытому окну. Мама выходила на крик Сашки – я влезал через окно в избу, нырял в чулан, вспрыгивал на лавку, открывал шкафчик и запускал руку в пакет с конфетами. В мою детскую горсточку попадало четыре, редко пять, подушечек. Дальше надо было быстро смываться: опять через окно, через палисадник – и в огород, за шалашку. Там я делился добычей с Женей.
Однажды мама с Сашкой на руках сразу же вернулась в избу и застала меня на месте преступления.
– Ах ты жулик, ты мой жулик, – рассмеялась мама, – то-то я гляжу, конфеты тают.
К концу лета женился однорукий Миша Дубенков. Невесту себе нашёл в Крупенихе – неблизкая деревня. Председатель дал молодым двуколку для поездки в Андреевское, в сельсовет. Двуколку украсили лентами, ромашками и васильками. Сели жених с невестой – и поехали к новой жизни. Довольно скоро вернулись уже мужем и женой. Свадьбу играли в доме у Тужикова.
Где свадьба проходит или церковный какой праздник, вечная Мамуниха тут как тут. Нас, ребятню, сгребла в стаю и ну учить свадебным прибаскам. После того как гости закричали «горько», Мамуниха сдёрнула с головы платок и махнула нам. Мы вспрыгнули на завалинку под тремя распахнутыми окнами и в тринадцать глоток завопили:
Кривая нога,Подавай пирога!Не подашь пирога,Стол завалю –Молодых задавлю!Нам «кривая нога» за это награду послала, угощение – жмых! – «пряник» из прессованных семечек подсолнечника, деревенское ребячье лакомство.
В конце лета вернулись в Москву вчетвером: я с братом и мамой и баба Таня. А тут ещё одна свадьба – моя двоюродная сестра, дочь тёти Паши, громоподобная Нина (у которой муж-танкист, дядя Андрюша, погиб в Берлине за два дня до окончания войны) нашла себе нового мужа. Свадьбу сыграли у тёти Нюры (там же, у тёти Нюры, Нина и жила). Нового мужа Нины звали Лёшей. Это был человек без шеи, с надутой широкой грудью, с плоским лицом и щёлками глазами. Он был довольно весёлый, а смеялся такими короткими козлиными смешками: хе-хе-хе… хе-хе-хе. Свадьба была совсем непохожа на деревенскую – кислая какая-то. Всё больше молчали, один дядя Лёша, кто что ни сказал, всё «хе-хе-хе…».
Нина похвасталась, что получила
Сели за стол. Сначала тётя Нюра поздравила – желала счастья, потом дядя Ваня:
– Любовь вам да совет!
– Хе-хе-хе…
– Горько!
Поцеловались Нина с Лёшей, и опять: хе-хе-хе… А потом дядя Ваня вдруг предложил:
– Давайте-ка выпьем за здоровье нашего вождя! За товарища Сталина!
Лёша перестал хехекать, встал, вытянулся, даже шея у него появилась. Все за ним тоже встали. Муж Нины посмотрел на каждого в отдельности и выпил рюмку до дна. Потом, уже дома, мама сказала папе: «При этом Лёше лучше молчать – он оттуда» [6] , – и показала пальцем наверх.
6
То есть «из органов».
Мама вернулась на завод, папа – на «Динамо», баба Таня нянчилась с Сашкой, меня пристроили в детский сад. «День 7 Ноября – красный день календаря!» – выучил я стишок в детском саду и на детском празднике октябрят его читал. Дома папа сказал, что хочет взять меня на демонстрацию, только вот думает, выдержу я длинный такой путь или нет. Я пообещал, что выдержу, сказал, что уже большой и могу ходить много.
Рано утром 7 ноября мы с папой были на стадионе «Динамо». Колонна демонстрантов-динамовцев с большим портретом «лучшего друга физкультурников» построилась и направилась в центр, к Красной площади. То тут, то там взрывались духовые оркестры; взрослые громко разговаривали – ещё громче смеялись. Впереди нас шли, сзади – плясали. Один дядя дал мне красный флажок, другой – синий шар. У Белорусского вокзала стоял большой стол, покрытый белым полотном, на столе – бутылки, закуски. Дяди и тёти выпивали, ели бутерброды. Мне тоже перепало два горячих пирожка с повидлом и ещё газировка с сиропом. Музыка, песни, флаги, портреты, разноцветные шары, бумажные цветы, трещотки и вертушки «уди-уди» и очень много людей. Колонна двигалась рывками: то стояла, то нагоняла. Подошли к Красной площади, динамовская колонна – самая первая, самая близкая к трибунам. Папа поднял меня и посадил к себе на шею, а так как ростом он был высокий, то я оказался выше всех.
– Смотри, Серёнька, смотри, сейчас Сталина увидишь.
Я изо всей мочи смотрел на дяденек, которые стояли наверху, и ещё издалека в центре увидел ЕГО. ОН! САМ СТАЛИН! Я стал махать ему своим флажком, и ОН мне тоже помахал рукой – я это точно видел: он мне помахал! Счастье закипело и разлилось во мне: САМ СТАЛИН!.. Папа опустил меня на землю. Со всех сторон неслось: «Кипучая, могучая…», «Широка страна моя родная…», «Мы выпьем раз, мы выпьем два…», «Ведь мы такими родились на свете…»
На Новый, 1948 год папа принёс очень пушистую, очень душистую ёлочку. Лесную красавицу поставили в ведре в углу, на письменном столе. В ведро налили воды (чтобы подольше не осыпалась), укрепили ёлочку, а ведро прикрыли белой простынкой – получилась ёлка на пригорке. Украсили ёлку картонными игрушками – штампованными рыбками, зайцами, белочками – и конфетами. Даже маленький братик Сашка радовался, глядя на ёлочку.
На другой день нового года пришли к нам в гости Нина и её муж Лёша. Лёша пришёл с фотоаппаратом и снимал меня с Сашкой, потом Сашку с мамой, потом всех троих. Фотографии получились не ахти какие, но памятные. Очень забавным получился маленький Сашка – голенький, толстенький, с длинными светлыми вьющимися волосами.