Далекий мой, единственный... [«Не могу тебя забыть»]
Шрифт:
– Идем, – согласился Илья, вставая с дивана резким движением. С неуместным заявлением тела он успел справиться.
Яцек действительно был колоритной фигурой. Килограммов ста двадцати, высокий здоровенный мужик, не толстый, а мускулистый, улыбнулся Юльке, изобразил скорбь, увидев Адорина, и на смеси русского, польского и чешского наигранно опечаленно сказал:
– Ты нашла себе муж? А как же Яцек? Яцек Юлию кохает!
– Я теж тэбэ кохаю! – рассмеялась она.
Завтрак превзошел любые ожидания, Илья и не помнил,
– Ты можешь посвятить мне целый день или у тебя дела? – спросила Юлька.
– У меня дела, но я посвящу тебе целый день, – ответил расслабленный от ее безыскусной радости и вкусного завтрака Илья.
– Замечательно! Тогда я покажу тебе Прагу, мою Прагу! Те места, которые я люблю больше всего. Ты готов к длительным пешим прогулкам?
– Да!
– Я тебе все-все покажу! – восторженно звенел ее голос. – А обедать мы будем в одном местном, совсем не туристическом ресторанчике. Он темный, старый-престарый, с низкими потолками, но готовят там сказочно! Пошли?
Они бродили по весенней Праге.
В Москве было еще промозгло, сыро, холодно, кое-где лежали грязные, не растаявшие кучи снега, а здесь буйствовала весна! Зеленая, яркая, совсем недавно распустившаяся листва радовала взгляд, слепило солнце, от реки тянуло холодным освежающим ветерком. День стоял звеняще-солнечный, праздничный!
Юлька болтала без остановки, что-то рассказывала, забегала вперед, восторженно объясняла, жестикулируя руками, то хватала его за руку, то отпускала и, обращаясь к Илье, слепила его бирюзовыми зайчиками глаз.
Он млел. Ему было так хорошо, спокойно и радостно, как не было уже долгие-долгие годы. Он и не помнил, что в жизни возможно такое состояние души – беззаботной щедрой радости, света, солнца, любви.
Как же ему было хорошо и покойно, господи боже мой!
Ресторан, который стоял у них в программе, оказался почему-то закрыт. Но Юлька – это Юлька!
– Сейчас, подожди! – проговорила она и быстро убежала за угол здания.
Илья закурил, отошел от двери с висевшей на ней табличкой с непонятной ему записью и посмотрел вокруг.
К ресторану примыкал небольшой пятачок земли. Справа от дорожки, ведущей к двери, стояли два больших дерева, на участке метров десять на десять, покрытом молодой ярко-зеленой, только пробившейся травой, вдоль забора тянулись какие-то низенькие кусты. Этот крохотный участок весенней радости упирался в глухую стену соседнего здания.
Илья затушил сигарету о стоящую у входа высокую урну, глубоко вдохнул дурманящий весенний воздух с легким запахом дыма, корицы, распускающихся цветов.
«Хорошо-то как, господи!»
– Сейчас все будет! – произнесла за спиной Юлька.
– Что, этот «Сезам» для нас откроется? – недоверчиво поинтересовался он.
– Лучше! – улыбалась лучезарно Юлька – Я здесь часто бываю, у них недорого, без всяких наворотов,
Илью почтительно отодвинули с дорожки двое мужчин, не забыв при этом улыбнуться, и пронесли мимо него столик и стулья. Юлька пошла следом, показывая, куда все это надо поставить.
– Больше смахивает на кавказское гостеприимство, – ошарашенно проворчал Илья.
Юлька руководила процессом, махала руками, дважды передумав и попросив переставить столик то в один угол мини-лужайки, то в другой. Наконец, удовлетворившись видом и местоположением столика, махнула Илье рукой. Адорин сел на указанный ею стул и по достоинству оценил Юлькины старания – лепота!
Сказочный, как из книжек Андерсена, вид: золотится крест на дальней церкви, как бы парящий над яркой черепицей домов и цветами на окнах и балкончиках, припекает солнышко, а еще кружат голову ароматы весны и слышится звонкий птичий гомон.
Средневековье. Прага. Чудо.
К ним подошли два официанта, постелили скатерть, поставили приборы, рюмки, плетенку с ломтями хлеба домашней выпечки, еще горячего и исходящего паром, кувшин белого сухого вина, а не традиционного пива, бутылку минеральной воды и большую тарелку свежих нарезанных овощей.
– Я все заказала, – пояснила Юлька, увидев его удивление. – Меню они предоставить не могут, но я и так знаю, что здесь готовят. Тебе понравится!
– Рыжик, предупреждаю сразу: даже не пытайся заплатить!
Она расхохоталась, звонко, громко, запрокинув голову.
– Не буду пытаться, я уже заплатила!
– Сколько? – требовательно спросил он.
– Не скажу! Ты мой гость!
– Нет, маленькая, так не пойдет!
– Да уже все проканало, расслабься! Я ведь говорила: здесь недорого!
– Ладно, разберемся! – пообещал Илья.
Они долго сидели, во-первых, потому что устали, а во-вторых, о многом говорили. Незаметно для себя Илья рассказал о своей работе, о переживаниях, о Темке и Лене, о родителях. И удивился – что это он разоткровенничался! Надо притормозить, а то, разомлев, и в любви признается. И он быстро перевел разговор на нее.
– Тебе здесь нравится? Как учеба?
– Учеба хорошо, интересно, – ответила Юлька и посмотрела, задумавшись, на далекий крест над крышами.
– Но? – понял Илья.
– Это не совсем мое. Мне здесь очень нравится, в Праге уютно, тепло. Это что касается жизни, а вот с учебой. Нет, мне интересно, но тут придерживаются сдержанного, европейского, ближе к классическому стилю дизайна. В этом много своеобразной красоты, однако я другая. Во мне больше яркого, иногда кричащего, во мне другой темперамент, другая музыка: больше цвета, света…