Далекий мой, единственный... [«Не могу тебя забыть»]
Шрифт:
«Жизни в тебе больше, солнце ты мое! Жизни! Того, чего нет у меня!» – залюбовавшись ею, подумал Илья.
– Знаешь, я очень хочу в Испанию, в Барселону, с фантастическим Гауди, музыкальным фонтаном, с ее какой-то карнавальной бесшабашностью, красками. А еще мечтаю о Марокко, побродить по Марракешу и Фесу! Там такие краски! Цвета! Кованые лампы, обтянутые кожей, шали, да много чего! И в Мексику, это вообще запредел! Темно-синее с оранжевым и ярко-зеленым, потрясающие цвета, а музыка!
Он глаз не мог отвести от нее – Юлька вся светилась
«А мы все устроим! – решил неожиданно Адорин. – И Испанию, и Марокко, надо только придумать, как сделать так, чтобы она не отказалась и не взбрыкнула!»
Но это в туманном будущем, а сейчас надо разобраться с сегодняшними ее демонстрациями независимости.
Намекнув, что ему необходимо посетить «заведение», Адорин прошел в ресторан через черный вход, отыскал хозяина и узнал, сколько Юлька ему заплатила. Илья достал кошелек и отсчитал в три раза больше.
– Она часто у вас бывает?
– Да, – кивнул хозяин.
– Вы запомните эту девушку?
Хозяин рассмеялся и на чистом русском спросил:
– А вы считаете, что такую девушку можно забыть?
– Да уж! – вздохнул Илья. – Вот, возьмите, на какую сумму она обычно заказывает?
– Вы интересуетесь, на сколько хватит этих денег? – уточнил хозяин.
– Да.
– Обещаю, – усмехнулся хозяин, – что пять раз мы будем обслуживать ее за ваш счет, а шестой за счет заведения, она наша постоянная клиентка и подарила ресторану свою картину, к тому же ваша знакомая очень необыкновенная девушка, и мы сделаем это с удовольствием.
Адорин кивнул, соглашаясь со всем сразу: и с количеством оплаченных посещений, и с утверждением, что Юлька особенная барышня.
ЮЛЯ
Это был самый замечательный день в ее жизни – день, проведенный с Ильей в Праге!
У Юльки от любви, весны, яркости дня и невозможности соединения с этим мужчиной уже привычно в его присутствии плакало сердце. Но она была так счастлива, что не хотела думать ни о чем печальном.
Они поднялись в ее квартирку после целого дня, проведенного в прогулке по Праге, Юлька сварила кофе и угостила гостя яблочным штруделем. Илья спросил, отпивая ароматный напиток из чашки:
– Рыжик, ты на что живешь? На какие деньги?
– На накопленные в чулке! – «зловещим» голосом, подражая ужастикам, ответила Юлька и улыбнулась. – У меня все рассчитано, определенная сумма на каждый месяц: еда, оплата квартиры и разные мелочи. К тому же я пробуду здесь не целый год, как планировала, а получу диплом раньше.
– Юлька, продай мне свои картины, так сказать, «Пражский период», очень хочется их заполучить!
– Илья, мне хватает денег, не надо заниматься плохо прикрытой благотворительностью, – сказала она, как-то вдруг расстроившись.
– И не думал даже! – сделал Адорин невинное лицо, но, увидев, что Юлька загрустила, произнес серьезно: –
– Нет, – покачала она головой. – Ни за что! Я не бедствую, у меня все в порядке! Мне помощь не нужна.
– Ну, конечно, – усмехнулся Илья. – Вот поэтому я и предлагаю тебе заработать. Мне на самом деле очень нравятся твои картины, и я действительно хочу их купить не только для того, чтобы помочь тебе материально, но и чтобы доставить себе удовольствие, любуясь прекрасными работами.
– Нет, честно? Тебе нравится то, что я рисую? – никак не могла поверить Юлька.
– Вот те крест! – поклялся шутливо Илья и перекрестился. – Продашь?
– Выбирай! – улыбнулась Юлька и повела рукой. – Только при условии, что не за пятьсот баксов. Здесь в основном акварели и графика, а они столько не стоят, даже если очень захотеть!
Отставив чашку на небольшой столик, Илья поднялся и прошелся по квартире, расставляя все работы, чтобы рассмотреть. Юлька включила свет и шагнула в уголок, застыв в ожидании. Илья долго и внимательно разглядывал картины, переходя от одной к другой, брал их в руки, подносил к свету, ставил на место и начинал просмотр заново.
Он отобрал десять работ. Юлька захлопала в ладоши, подпрыгивая на месте!
– Ты такой молодец! Ты угадал, понял! Это самые лучшие, я их люблю больше всех!
Они торговались: Юлька занижала цену, Илья завышал и настаивал на своем. Характеры у обоих еще те, бойцовские, споры разгорались, но им все-таки удалось сойтись на компромиссе – двести долларов за работу. Адорин отсчитал ей деньги, которые специально взял с собой, зная, что под каким-либо предлогом заставит Юльку их взять, правда, рассчитывал, что сможет дать больше.
Не вышло.
– Ну что, будем оформлять договор? – пошутил он.
– Нет, здесь все по-другому. У меня есть так называемое разрешение, что-то вроде лицензии, оно дает мне право рисовать, продавать и дарить свои картины. Тебя могут и не спросить, что ты везешь, посмотрят и пропустят на таможне, а могут потребовать документ. Поэтому я напишу тебе доверенность на доставку моих работ в Москву и поеду тебя провожать. Ты когда уезжаешь?
– Завтра днем, самолетом.
– Я провожу, а если тебя спросят, покажу этот документ.
– Хорошо. Ну, все, Рыжик, спокойной ночи, завтра я за тобой заеду.
Она его проводила.
Никто на таможне не спросил у Ильи про картины. Загоняя назад рвущиеся слезы, Юлька помахала ему рукой.
Она откинула плед и встала с кровати. Где же Кирилла черти носят? И именно сегодня! И словно те, кто где-то носил Кирилла, услышали ее вопрос, – зазвонил телефон.
– Юлик! Привет, – услышала она Кирилла. – Я сегодня не приду.
– Понятно, – вздохнула Юлька. – Я ужин приготовила.