Далеко ли до Вавилона? Старая шутка
Шрифт:
Моторы выключены, катер медленно сносит к берегу.
— Идите, мисс. Идите, не стойте.
Холод пробирает до костей. И она идет дальше, к гранитным плитам. Через них наверх. Поднялась на насыпь, оглянулась. Двое солдат втаскивают тело в лодку. Земля при свете утра уже обычного цвета. Скоро не останется никаких следов.
— Мне недосуг, мисс.
Нэнси кивнула, и они пошли по шпалам.
— Что с ним сделают? — негромко спросила Нэнси.
— Избавятся от него, — только и ответил капрал.
Дальше шли
— Я пойду в дом. Все в порядке. Не надо меня дальше провожать.
Он посмотрел с сомнением.
— Обещаю вам. Сразу иду домой.
— Ну, не знаю…
— Поймите, если вы сейчас разбудите мою тетю и начнете ей про все это рассказывать, вы ее ужасно расстроите. Пожалуйста.
— У меня приказ, мисс.
— Обещаю вам. Мой дедушка генерал… ну, генерал в отставке.
— Ладно. Идите домой и ложитесь спать. Да глядите, станете потом болтать лишнее, так вам беды не миновать.
— Хотела бы я понять, почему они это сделали.
— Уж верно, у них были причины.
Где-то в гнезде над головой щебетнула потревоженная пичуга.
— Они там решают, а мы делаем, что нам велено. Уж так жизнь устроена.
— Наверно, он думал по-другому.
— Потому его и захотели убить. Вот вам и ответ. Идите-ка домой, мисс, и держите язык за зубами.
Капрал повернулся и пошел прочь.
В доме стояла мирная тишина.
В зеркале на туалетном столике Нэнси увидела свое лицо. Глаза несчастные, опухшие от слез. Она сбросила все с себя на пол и раздетая повалилась на постель. На потолке ширилась полоса света от восходящего солнца. Красное утреннее небо. Никогда больше я не смогу спать. Под застрехами трепыхаются ласточки. Спать, и смеяться, и любить, и купаться в море, где теперь полно его крови. Быть счастливой, никогда уже не быть счастливой. Великая несбыточная мечта. Все мы гонимся за несбыточной мечтой. Вот и все. Никогда больше я… никогда… я… Она уснула.
Наутро она, как всегда, проснулась от журчанья воды в трубах: тетя Мэри уже приняла ванну. Ой, надо скорей вставать, подумала Нэнси — и тут вспомнила все, что случилось ночью! А может, это был страшный сон? Пойду в хижину, а он все еще там, сидит, опершись спиной о стену, и читает. Да был ли он вообще? От него и следа не останется. Ни крови на песке. Ни отпечатка башмаков. Ни гильзы от выпущенных пуль. Сегодня воскресенье. В обеих деревенских церквах зазвонят колокола. Остается одно вставать. Она села на постели, спустила ноги на пол. Второй палец по-прежнему длинней большого. Ничто не изменилось. На полу песок. Брайди станет браниться. О господи, дай ему хоть теперь обрести покой! Так и не пришлось ему выпить кларета. Какая во мне тяжесть, и стыд, и печаль. Воскресенье, одеться прилично. Навести лоск.
По воскресеньям газет не приносят, и, когда Нэнси вошла в столовую, тетя Мэри читала книгу.
— Доброе
— Мгм. — Нэнси поцеловала тетку.
— А я, признаться, нет. Все думала о вчерашних ужасах, никак не могла перестать. Налей себе кофе, детка, у меня пальцы липкие. Теперь, наверно, будут репрессии. Вечно всем надо во все вмешиваться. Сегодня мы пойдем в церковь, детка. Мне необходимо рассеяться.
— Будет дождь.
— От небольшого дождика не растаем. А может быть, до обеда он подождет.
— Утро ясно, день ненастный.
Надо ж хоть что-то сказать.
— Хотела бы я знать, нашли они того человека, которого искали? Надеюсь, это не несчастный Эн-гусь.
— Мгм!
— С нами обедают Гарри и Мэйв. Надеюсь, ты будешь самой что ни на есть паинькой.
— Непременно. Даю слово.
— Умница, детка. В каком-то смысле я даже надеюсь, что его не нашли. Тошно думать, что с ним случится что-нибудь ужасное. — Она закрыла книгу. — Нельзя сказать, чтобы последние дни у нас были приятные.
— Да.
— Подозреваю, что Гарри с Мэйв намерены обручиться. Тебя это очень расстроит?
Нэнси немного подумала.
— Нет. Ни капельки. Правда, забавно?
— Вот и хорошо. Не хотела бы я, чтобы ты расстроилась.
Тетя Мэри встала, обвела комнату неуверенным взглядом.
— Надо будет решить, что мы продадим, а что оставим себе.
— Наверно, надо.
— К вещам так привязываешься.
— Да.
— Это будет вроде приключения. Новые места.
— Да.
— На той неделе непременно начнем все улаживать.
— Да.
— Пойду посмотрю, как там отец.
Она пошла к двери.
— Пожалуй, к обеду нужно шампанское. Неплохая мысль, правда?
— Да.
— И ты будешь вести себя хорошо?
— Я же сказала.
— Помоги Брайди накрыть на стол, будь умницей.
— Ладно.
Когда тетя Мэри открыла дверь и вышла, по коридору донесся скрипучий старческий голос:
— «Не убоюсь я ворога под защитой твоей руки, бедствия мне не тягостны, слезы мои не горьки…»
Нэнси взяла с буфета поднос и начала уставлять его стопками тарелок. Мне надо бы плакать, а я не могу. Боль и гнев.
— «Смерть, где твое жало? Могила, где твой венец?»
Дверь в конце коридора закрылась, и пения не стало слышно.
Главное, ты всегда можешь сама сделать выбор — и уж тогда, как говорит Брайди, пеняй только на себя.