Дальнейшие похождения Остапа Бендера
Шрифт:
Через несколько дней рабочие побелили внутри здание рыбоприемника, национализированного властью Советов после отъезда владельца — греческого гражданина, расставили там более десятка кроватей с тумбочками и повесили вывеску:
Но запах рыбы, прочно въевшийся в кирпичные стены склада, никак не ароматизировал воздух для отдыхающих. И вскоре желающих пребывать там вовсе не оказалось. Разве что иногда какая-нибудь любовная парочка, ища убежища, закрывалась на ночь в огромном, как вокзал, помещении
Тогда это здание с кроватями заарендовал порт для отдыха приезжих моряков. Но опять неудача. Желающих ночевать в бывшем рыбном складе не находилось. Пришлось отказаться и от этой затеи.
Городские власти подумали, подумали и решили приспособить это помещение под спасательную водную станцию. Но поскольку склад был отдален от пляжа, где надо было спасать утопающих, то вскоре спасательную станцию и перенесли туда в фанерную будку.
Вскоре на здании бывшего рыбоприемного пункта закрасовалась новая вывеска:
Горбыткомбинат предлагал желающим на прокат лодки, шезлонги, палатки, полотенца и даже примусы со сковородками для жарки рыбы. Но опять-таки из-за отдаленности прокатного пункта от пляжа эта затея, не успев еще родиться, тут же и заглохла. Так как прокатными вещами пользовались обычно приезжие курортники, а не рыбаки-одиночки и чайки вокруг них. И прокат перенесли в другую деревянную будку непосредственно на пляж.
Бывший рыбный склад вновь остался без хозяина. Но тут в горисполком пришло ходатайство от местного ОСВОДа отдать его под морской клуб. Городские власти гут же с легким сердцем удовлетворили просьбу председателя добровольного общества по спасению утопающих.
Море было залито солнцем. Волны лениво набегали на берег и лизнув ракушечный песок, нехотя отползали, оставляя после себя кайму радужной пены.
У обветшалого кирпичного строения, которое когда-то было и складом рыбоприемного пункта, а затем профилакторием, гостиницей, спасательной станцией и домом проката, одним словом, поимевшего так много разнозначимых вывесок, появились Остап со своими кровными друзьями Балагановым и Козлевичем, Кутейниковым и Ворошейкиным. Ким Флерович — худющий и длиннющий человек был на этот раз в кавказской войлочной панаме, так как мичманку свою он отдал в химчистку по случаю своего служебного повышения. Сейчас он выступал уже не как завхоз-вахтер добровольного общества спасания на воде, а как заместитель начальника организовываемого морского клуба. И когда он шел, неся ящик с инструментами, его длинная шея и долговязое туловище с утолщенным задом и кавалерийскими ногами, напоминали не стройного человека морского дела, а скорее всего жирафу.
Исидор был в своей видавшей виды мичманке, но в простиранной тельняшке, обтягивающей его выпирающий живот, отчего он походил на бочонок с утолщающимися к низу короткими ножками, благодаря морскому клешу. Он был еще неофициальным сотрудником морского клуба. Ждали, когда адмирал Кузин выполнит свое обещание и спустит несколько штатных единиц мариупольскому ОСВОДу. Но «боцман» уже работал, он принес на плече пилу и лопату, не ожидая своего оформления.
— Ну вот, мы и у цели, — остановился у здания Остап. — Этот древний
— Не капитально, на пляже было и лучшее место, — пробасил бывший вахтер-завхоз.
— Смелее, пионеры клуба, смелее и ваш труд, а мое руководство принесут нам богатства подводного мира и неувядаемую славу, — приступил к освоению этого «древнего дворца азовских рыболовов» Остап.
Заскрипел заржавленный замок, дверь, повиснув на одной петле, готова была отвалится, но Бендер, придержав ее, смело шагнул в темноту склада, увлекая за собой пионеров мариупольского морского клуба.
Вскоре возле сарая закипела работа. Ворошейкин с пришедшими старшеклассниками вкапывал столбы для капитанского мостика. Исидор с другими помощниками крепил растяжками на крыше сарая шест. Остап давал ценные указания парням у двух шлюпок, перевернутых вверх днищами. Те старательно конопатили щели паклей. Рядом дымил на костре чан со смолой, которой затем просмаливали швы лодок, готовя их чуть ли не для кругосветного плавания.
Работали все, даже и их капитан Остап Бендер со своими друзьями Балагановым и Козлевичем. Но великий предприниматель не работал в полную свою незаурядную физическую силу. А так — нет-нет и поможет кому-то. Развернулась суетливая работа, с кипучим желанием энтузиастов поскорее сесть за весла и податься в морской простор.
— Смирно! — вдруг зазвучала команда Остапа. Он был в рабочей морской тельняшке, но тут же начал одеваться в уже купленный им китель морского капитана, увидев идущего к ним Пристройкина, в окружении почти всех сотрудников общества ОСВОДа.
Все приостановили работу и застыли у своих рабочих мест, повернув головы к начальству.
— Молодцы! Ничего не скажешь, ай-ай, молодцы! — крепко пожал руку Бендера председатель.
С ним присеменил человек в кепке типа «американка» с блокнотом в руке и с фотоаппаратом на груди.
— Знакомьтесь, корреспондент Мохов, — представил его Пристройкин Остапу. — Из газеты «Приазовский пролетарий».
Корреспондент, раскрыв блокнот, тут же спросил:
— На каком флоте служили, товарищ…
— Моя фамилия Бендер… Но об этом не сейчас, товарищ… — решил сослаться на занятость «капитан». — Э-э-э, фамилия ваша?
— Мохов, Корней Мохов, — тут же ответил газетчик.
— Вот именно, Мохов… — взял под руку Пристройкина великий организатор нужных ему дел, увлекая председателя к лестнице.
— Мы не опоздали? — спросил тот. — Успели?
— Ну что вы, Влас Нилович, успели, успели. Мы ждали вас. Сейчас и поднимем, — успокоил его Бендер.
Пристройкин, а за ним Остап полезли по лестнице на крышу.
Бендер громко скомандовал:
— Равнение на флаг!
Пристройкин за тонкий линь начал поднимать к верху мачты флаг с двумя крест-накрест якорями.
Ветер затрепыхал полотнище и все внизу закричали: «Ур-ра-а!».
Пристройкин застыл по стойке «смирно», как и Остап. Корреспондент защелкал фотоаппаратом, а затем быстро записал что-то в блокноте, не иначе как репортаж с места события.
— Морской клуб — это не место для праздного времяпровождения, — начал свою речь Пристройкин. — Это школа для будущих моряков, товарищи! И мы все, как один, удвоим, утроим, удесятерим наше осводовское членство!