Дальнейшие похождения Остапа Бендера
Шрифт:
— Когда очередь подойдет, тогда и будем, — ответил сгарший.
— А когда подойдет? — всплеснула руками хозяйка.
— Может, через месяц, а может, и через два… — ответил другой, выходя из дома.
Теща Ивакина была маленького роста, но тучная, отчего походила на округлый ком, мотающийся по квартире на коротких ножках.
Деньгами, которые получал Ивакин на заводе «Красный пахарь», никак не устраивал ее и ее дочь Клаву. Они никак не могли примириться с тем, что бюджет соседней семьи, с которой они дружили, был значительно выше и что соседям уже провели
В конце дня вернулась со службы Клава. Мать тут же напустилась на нее с упреками: разве у нее муж, а у нее зять? — и указала на трубу вокруг стола.
Клава была красивой молодой женщиной и когда выслушала мать, то тоже всплеснула руками.
— Да-да, и через полгода, может быть, не проведут нам воду, — подогрела свое известие толстушка.
— Нет, в самом деле? — заходила по комнате совсем расстроенная Клава.
— У всех мужья как мужья, а у тебя… — махнула рукой мать и вышла в другую комнату.
В это время вернулся со службы Ивакин, таща корзину с накупленными продуктами, заказанными ему тещей.
— Пришел, — с осуждением встретила его Клава.
— Пришел. Не прилетел же, Клавчик. Что за настроение? — посмотрел на жену Роман Семенович.
— Воду нам и через год не проведут, тебе известно? — усмехнулась Клавчик.
— Как через год? — расширил глаза Ивакин. — Кто сказал?
— Приходили водопроводчики из конторы. Полюбуйся, — указала жена на злополучную трубу вокруг стола.
Ивакин пролепетал, не веря своим глазам:
— Моя труба…
— А чья же, Рома, твоя, — с издевкой сказала Клава, кивая головой.
— Это возмутительно! Труба… Через год…
— Да, да, ты не такой у нас, как другие. Мямля ты, зятек, — выкатилась из другой комнаты теща.
— Да, не как другие, — согласился Ивакин. — Взяток не даю и не беру, государство не обманываю, я честно…
— От таких слов мне смешно, Рома, — продолжала усмехаться жена, а затем неожиданно разрыдалась. — Нет, нет, так дальше нам жить нельзя, — сквозь слезы произнесла она.
— Что? Что ты имеешь в виду? — отступил к двери Ивакин.
— Нам надо разойтись, Роман. Мне не нужен муж-мямля. У других все…
— И правильно сделаешь, дочь, — ушла снова в свою комнату теща. — Пусть знает, как надо жить, — донеслось уже оттуда.
— Как разойтись, Клава? — подавленно спросил Ивакин.
— Как другие. Мы не сходимся взглядами на жизнь, Рома.
— Нет, твои доводы ошибочны, Клава. Ты не подашь на развод, не подашь…
— Завтра же с утра и подам.
— Из-за этой трубы? — подошел несчастный Ивакин и пнул глисту ногой. — Ты разбиваешь нашу семейную жизнь, проклятая… — и с навернувшимися слезами на глазах выбежал из квартиры.
В то время, как Роман Ивакин изливал свою горечь души, рассказывал о своих злоключениях с трубой, виновницей разлада в его семье, женщины в его доме обсуждали происшедшее:
— Кажется, я его заставила изменить свое отношение к заботам о доме, — говорила
— Слюнтяй останется слюнтяем, дочка, — уверенно заявила на это мать. — Но разводиться не спеши пока…
— Пусть попереживает. Наверное, к своим подался, — предположила молодая женщина. — Будет жаловаться и всячески осуждать нас.
— Ничего, дочка, пусть. Может за ум возьмется и пробивным станет.
Но Клавчик, как известно, ошибалась. Чего не скажешь о теще Романа. Если ее зять в этот вечер и не стал пробивным таким, каким ей хотелось, то ему неожиданно повезло. Он встретил великого комбинатора и рыжекудрого Балаганова. Излил им свою душу, познакомился с ними, ночевал в их доме. Откуда утром и пошел ка работу, заключив с ними словесный договор: водопровод в его дом — карту его отца-лоцмана в их руки.
Заключая сделку, Остап вспомнил монтера Мечникова. Тот говорил: «Стулья против денег». Но здесь случай другой. Не скажешь же: «Водопровод против карты». Для проведения водопровода нужно время и он не предмет в виде стула, да и как его провести, надо подумать… В Пятигорске не было денег, а здесь случай другой. Деньги есть, но водопровода еще нет. Так думал Бендер, расхаживая в это утро по веранде после завтрака перед своими компаньонами и обсуждая с ними эту важную проблему. И вдруг спросил:
— Адам Казимирович, вы можете за самое короткое время научить Балаганова езде на автомобиле? А затем и меня, конечно. В нашем деле каждый из нас должен уметь водить машину.
— Почему же нет. Конечно, могу, Остап Ибрагимович. Но только, чтобы он не сразу поехал на большое расстояние, братцы.
— О, нет, Адам. На первый случай ему придется проехать всего лишь два-три квартала в безопасном месте. А для чего, вы скоро поймете сами.
И учеба тут же началась. Шура сидел за рулем, Козлевич — рядом и спокойным тоном наставлял его, кок вести машину, переключать скорость, делать повороты и все премудрости шоферского дела. Бендер сидел на заднем сидении и тоже внимательно слушал опытнейшего автомеханика.
И вот пришло время использовать учебу шоферскому, делу и посмотреть, на что Балаганов способен.
Сверкающий чистотой «майбах» с тремя компаньонами подкатил к зданию, где размещался городской исполком. И через минуту Остап с Козлевичем уже входили в приемную председателя.
— Вам кого? — спросила их секретарша, сидевшая, за машинкой на столе рядом с дверью. — Я слушаю вас, товарищи?
Парадно одетый Козлевич длинно сказал ей по-польски и Остап одетый так же парадно, перевел.
— Польский товарищ хочет обратиться с просьбой к председателю, уважаемая товарищ.
— Да, но председателя сейчас нет, товарищи, он на совещании.
Великий комбинатор и без нее знал, что председателя нет.
— А по какому вопросу, товарищи, может быть…
— Да, конечно… — выпустив абракадабру слов Козлевичу до этого, что означало, что председателя нет. — Свяжите нашего польского товарища с водопроводной конторой номер три, уважаемая, будьте любезны, — обворожительно улыбаясь и смотря женщине в глаза, попросил ее Остап.