Дальнейшие похождения Остапа Бендера
Шрифт:
Лежа в тени на веранде, Остап обдумывал воплощение в жизнь предпринимаемого поиска подводных сокровищ.
— Интересно, как там мои посланцы? Если не выудят карту, придется ехать за ней мне, — тихо проговорил он вслух.
Козлевич и Балаганов отправились в Харьков после того, как их предводитель Остап Бендер выяснил, что «Пенькотрест» находится не в Мариуполе, а в Харькове.
— А вы знаете, Шура, Адам, мне ехать в этот самый «Пенькотрест» сейчас нельзя. Дела клуба «Два якоря» требуют постоянного моего присутствия в Мариуполе. Вы, Шура, и вы, Адам
— Ну, командор… — протянул неуверенно Балаганов. — Боюсь, что я не смогу.
Козлевич тернул рукой по усам и ответил:
— Да и я, знаете, Остап Ибрагимович, не по этой части. Но однако же, братцы, раз дело требует, — взглянул непревзойденный автомеханик на Балаганова.
— Вот-вот, требует и принуждает, камрады, и заставляет действовать, — подтвердил Остап. — В то время как вы будете добывать карту, ваш капитан попробует кое-что сделать необходимое к вашему возвращению, детушки.
После этого разговора Балаганов и Козлевич поехали в Харьков. Но не на машине, что было очень непривычно для Козлевича, а на поезде.
И вот сейчас Остап подумал о свои» командированных. Но не только о них.
Его подчиненные занимались уборкой дома. Им помогал развеселившийся Звонок, соскучившийся по людям. Он прыгал возле Исидора и Саввы, полаивал, повизгивал и носился по двору за воробьями.
— Неужели это все блеф? — произнес Остап вслух.
— Вы что-то спросили, капитан? — высунул голову из комнаты Мурмураки. Он старательно подметал пол и был в этот момент у самой двери.
— Нет, Сан Саныч, это я так, о своем…
— Вот и я сейчас о своем… — предался воспоминаниям о своей жене бывший заврыбой. — Я ей все отдавал до копейки… Каждый день ей свежую рыбку из ценнейших… К именинам ее подарок подносил дорогой— И на одежду и белье ее я не скупился, капитан. Когда курортники разъезжались, мы с ней поездки разные делали. Вот мой свояк, бывший водолаз ЭПРОНа, на одну зарплату живёт, а жена мертвой хваткой за него держится. «Мне без моего Федюши никак нельзя», — говорит она. Живем небогато, но дружно. Так как же это получается, товарищ Бендер. Я ей все, а она от меня?
— Кто? — плохо слушал своего подчиненного Остап.
— Как кто? Моя жена, а не жена Федора, конечно.
— А кто такой этот Федор?
— Да свояк мой, я говорю. Не от него же ушла жена, а от меня, неужели не ясно? А вот скажите, капитан, как думаете, сейчас многие жены уходят? И почему? — допытывался Мурмураки.
— Думаю, что не многие, Сан Саныч, — вяло ответил Бендер, почувствовав, что голову обуревает сонливость. Но все же добавил — На нас сейчас они сами женятся… — промелькнул в его мозгу недавний инцидент с его квартиросдатчицей.
— Вот-вот, Федора она и женила на себе с помощью ребенка… А он по опасной службе
— Это что — ЭПРОН, Сан Саныч?
— Как что? Контора по подводным работам, капитан. Затонувшие пароходы поднимают…
Эти слова как рукой сняли сонливость с Остапа. Он поднял голову и некоторое время смотрел в сторону двери, где стоял с веником в руке Мурмураки.
— Затонувшие пароходы поднимают? — повторил Остап.
В то время как происходил разговор Бендера со своим еще нештатным завхозом-вахтером морского клуба «Два якоря», посланцы великого предпринимателя Балаганов и Козлевич ехали в Харьков. Ехали в купированном вагоне в веселой компании попутчиков. Если полный пассажир в очках был тоже не скучным пассажиром, то другой высокий человек кавказской наружности отличался разговорчивостью и шутливостью. Себя он представил троим попутчикам в купе так:
— Я, понимаешь, Чичинашвили. На Кавказе меня все знают. Давайте коротать время в дороге. Вот скажи, — обратился он к Балаганову, — ты русский язык знаешь? — И не дождавшись ответа спросил: — Скажи дорогой, какое русское слово имеет шесть букв «ы»?
— Шесть «ы»? — обвел вопросительным взглядом соседей по купе командированный Бендером. И не получив подсказки от своего старшего друга Козлевича и толстенького пассажира в очках, ответил:
— Извините, гражданин Чичинашвили, но такого слова я не знаю.
Кавказский собеседник разразился громким хохотом и сказал:
— Ну, хорошо, дорогой, не думай, не морщи лоб, панимаешь. Я тебе и всем скажу, — помолчал загадочно и по слогам проговорил:
— Вы-лы-сы-пы-ды-сты.
Дружный хохот присутствующих затряс купе так, что нельзя было понять, то ли оно трясется от хода поезда, то ли от хохота присутствующих и появившихся в дверях купе соседей.
После того, как смех поутих, человек кавказской внешности спросил:
— А какое русское слово имеет семь букв «ы»?
Снова никто ответить не мог. И после паузы Чичинашвили сказал:
— Ну, хорошо, скажу, если совсем не отгадываете, понимаешь, — и посмотрел с улыбкой на присутствующих:
— Слово это… — и снова по слогам — Вы-лы-сы-пы— ды-сты-чкы!..
Общий хохот заполнил купе и вырвался даже в проход вагона.
— Ну, а теперь загадка. Вот скажи, на «а» начинается, на столе валяется. Что такое будет?
Посыпались разные ответы. Но Чичинашвили все отрицал. Когда Балаганов сделал последнюю попытку и выпалил:
— Арбуз!?
— Э-э, никто не знает, никто не угадал, понимаешь. Скажу. Адын пара ботынок!
— Как же могут ботинки на столе валяться? — удивился Шура.
— Э-э, хозяин — барин, куда хочет — туда ставит.
После смеха человек кавказской наружности объявил:
— Другая загадка. На «д» начинается, под столом валяется. Что такое будет? Уважаемые?
Снова посыпались слова отгадок. Но весельчак все отрицал. Затем дал ответ:
— Другой пара ботынок! Понимаешь!
Хохот затряс купе и покатился дальше по вагону.