Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Вилинович Анатолий

— А он инвалид, у него рука в комитете…

— Ах, бросьте, «авоська» — это сейчас самое модное украшение хозяйственных мужей… — продолжало нестись им вслед из комнат, дающих свет длиннющему коридору здания многих госучреждений.

Наконец командировочные из Мариуполя вошли в приемную. За письменным столом сидела секретарша и посмеивалась над открытой книгой. Увидев посетителей, сунула книгу под стол и отрубила:

— Управляющего еще нет, он с утра в совнархозе.

— Вы имеете в виду Вениамина Гидальевича? — обольстительно

улыбнулся ей Балаганов. — Мы знаем, он скоро будет. Подождем, товарищ Казимирович? — обратился он к автомеханику их компании.

— Подождем, — кивнул тот, пригладив рукой усы.

— Как хотите, — и секретарша, приоткрыв ящик стола, продолжила читку открытой книги.

Шура Балаганов потянулся, прошелся и, услышав смешок девушки, спросил:

— Интересно?

— Очень!

— Смешно?

— Очень!

— А что вы читаете, разрешите узнать?

Но секретарша не успела ответить.

В приемную стремительно влетел Сукиасов. На его лице были заметны следы душевного расстройства. Он недовольно взглянул на посетителей и вместо приветствия спросил:

— Что срочного? Кто звонил? — и получив ответ, что никто не звонил и не спрашивал его, он взглянул на посетителей и спросил:

— Вы ко мне, товарищи? Прошу…

Компаньоны вошли в кабинет хозяина под торопливый стук пишущей машинки.

— Мы, собственно… разрешите представиться — начальник подводной экспедиции по малым затонувшим в гражданскую войну кораблям Балаганов, — протянул руку командировочный.

— Очень приятно, весьма… — пожал руку пенькотрестовский руководитель. — Сукиасов…

— Казимирович, — протянул свою руку и Козлевич.

— Мой первый помощник по медицинским вопросим, — пояснил старший уполномоченный Бендером добывать карту, на что другой, усатый уполномоченный с удивлением взглянул на своего молодого друга.

— Очень приятно, — пожал руку Козлевича Вениамин Гидальевич. И с интересом гладя на него, уточнил — По медицинским вопросам? Это интересно, весьма…

— Он большой специалист по медицине… — заверил его Балаганов, бросив взгляд на усача.

Адам Казимирович поняв неожиданный ход своего молодого друга, произнес по-польски подтверждающую фразу. А рыжеголовый «мичман» тут же пояснил:

— Он поляк, но хорошо говорит по-русски, украински…

— О, такой специалист, это просто замечательно! — зашелся в восторге управляющий «Пенькотрестом».

— В нашей подводной работе без хорошего специалиста-медика никак нельзя, уважаемый Вениамин Гидальевич, — пояснил способный ученик великого комбинатора.

Балаганов, руководствуясь наставлениями Бендера, бил наверняка. Посетив квартиру Сукиасова, он пленил его домработницу Глашу и выведал самые больные места ее хозяина.

— Ест, как не в себя, скажу я вам, только и успевай подавать ему, — рассказывала наемная хозяйка. — А о здоровье своем печется, бог ты мой! Через день не иначе

перед работой бежит в свою поликлинику. Лекарств накупает!.. Книги по болезням всяким перед сном читает. Я, говорит он мне, должен долго-долго жить, чтобы как можно больше пользы обществу принести, так что и ты старайся мне вкусно готовить… Занимается этим… ну, как его… гогом из страны какой-то… Упражнения, значит, такие вот делает, — показала она как могла.

— А-а, спортивные?! — догадался Шура, смеясь.

— Вот-вот… Лучше бы мне больше платил, чем на лекарства рубли тратить, — вздохнула славная разговорчивая домашняя работница, которой за эту информацию Балаганов со своим спутником были несказанно благодарны. Уходя, Козлевич сунул ей десятку со словами:

— Уважаемая, это вам вместо лекарств вашего хозяина. И не говорите ему, что мы были у вас.

— А как же я скажу, когда так все вам и порассказывала, — заулыбалась добрая женщина, разглаживая полученную купюру.

И вот теперь молодой искатель подводного клада, вооруженный информацией добрейшей Глаши, пустился в объяснения своего визита.

— Прежде всего, передаю вам привет от Ивакина…

— Семена Александровича, — добавил Козлевич.

— Спасибо, как он там? Мы подружились, когда до перевода сюда я в Мариуполе работал, — кивнул Сукиасов.

— Нормально, кораблики делает, рыбку ловит, — лучезарно улыбнулся ученик великого Остапа. — Но наш визит не только для привета от него, Вениамин Гидальевич. Начну с истории. Много лет назад поляки, — указал он на Козлевича, — отыскали лекарство, делающее человека если не бессмертным, это только Христу — сыну Бога дано, то продлевающим жизнь человека за сто лет…

— Отыскали и нашли такое лекарство, чтобы сделать долгожителем нашего короля, — вставил довольно удачно Козлевич.

Балаганов одобрительно взглянул на него и продолжал развивать свою выдумку:

— Польский доктор — родной брат одного генерала… Он знает, — указал лгун и выдумщик, как и его командор, на Козлевича, — послал это лекарство своему родному брату — генералу, который служил у Врангеля в то время, он знает, — снова указал Балаганов на Адама Казимировича. — И послал не только лекарство, но и рецепт его, на случай, если доктор вдруг сам умрет по воле божьей… Ведь это каждого ждет, как вы знаете, Вениамин Гидальевич… — вздохнул тяжело Балаганов.

Сукиасов глазами полными невероятного интереса смотрел на бравого моряка, потрясшего его сообщением о сказочном лекарстве.

— И предчувствие доктора оправдалось… — печальным голосом промолвил Балаганов.

— «Матка боска», воскликнул генерал, получив сообщение о смерти своего брата-доктора, — вскочил Козлевич, говоря эти слова. И трагическим голосом повторил — Матка боска!

Сукиасов привстал и голосом театрального суфлера, как завороженный, повторил:

— Матка боска…