Дан приказ...
Шрифт:
Совещание открыл генерал Конев. В самом начале он обрисовал обстановку, сложившуюся перед Степным фронтом и на его флангах, а затем перешел к задачам войск поэтапно. Таким образом, командующий подошел к главной задаче - форсированию Днепра. Он кратко охарактеризовал эту крупнейшую водную преграду, но оценивать места, наиболее удобные для захвата плацдармов и для переправы войск, не стал - попросил всех желающих выступить со своими мнениями и предложениями.
Выступали многие, главным образом инженеры, саперы, артиллеристы, штабные офицеры. Командующий никого не ограничивал во времени, не мешал выступающим. Слушая, молча делал пометки
Зашел разговор о форсировании Днепра в прошлых войнах.
Тогда Конев сказал:
– Мы с вами находимся совсем близко от того исторического места, где в тысяча семьсот девятом году русские войска под водительством Петра Первого разгромили шведскую армию Карла Двенадцатого. Кто мне скажет, в каких местах на Днепре переправлял войска Карл Двенадцатый, идя на Полтаву, и в каких - когда бежал, преследуемый конницей Меншикова?
– Командующий окинул взглядом всех присутствующих и уже более громко повторил: - Ну так кто же знает? [148]
Зал притих. Все молча поглядывали на огромную карту, висевшую на стене за спиной командующего. Никто не решался заговорить. Особенно неловко себя чувствовали инженеры и штабисты. Многие надеялись, что Конев в конце концов сам начнет показывать на карте эти места, но командующий молча продолжал ждать.
– Я могу показать эти места, - шепнул Павленко на ухо Абалакину.
Тот от неожиданности немного растерялся, потом зашептался с генералом Горюновым. Командующий армией только посмотрел на капитана и ничего не сказал. Тогда Петр снова обратился к Абалакину - попросил разрешения на доклад. Полковник внимательно посмотрел в глаза Петру и сказал:
– Разрешаю! Докладывайте, только смелее и громче, чтобы все слышали.
Павленко встал, поднял руку и попросил слова.
– Что у вас?
– спросил Конев.
– Помощник начальника разведотдела штаба пятой воздушной армии капитан Павленко. Разрешите доложить по данному вопросу?
– Попробуйте, - сказал Конев и, вопросительно посмотрев на капитана, жестом пригласил к карте. Петр не спеша подошел и заговорил:
Вторгшаяся в пределы Украины тридцатипятитысячная шведская армия во главе с Карлом Двенадцатым к весне тысяча семьсот девятого года подошла к Днепру в районе Переволочны. Тут она и переправилась через реку.
– При этих словах показал район на карте и продолжал: - Переправившись на левый берег Днепра, подошла к Полтаве и осадила ее. Вскоре сюда подошли русские войска, ведомые Петром Первым. Двадцать седьмого июня началось сражение. Шведская армия была наголову разбита. Подробности битвы знают все, останавливаться не буду. Тысячи шведов, бежавших к Днепру, в район Переволочны, были настигнуты русскими войсками под командованием Меншикова и взяты в плен. Товарищ командующий, доклад окончен, - сказал Павленко и отступил в сторону.
Конев посмотрел на него с улыбкой.
– Так говорите, в районе Переволочны?
– Так точно! [149]
– Садитесь на свое место, капитан. Благодарю вас за смелость!
Когда Петр подсел к Абалакину, тот засыпал его вопросами: откуда, мол, все это известно?
Павленко сказал, что про Полтавское сражение сотни раз читал еще в детстве, как только стал в школу ходить. Дома, в старом шкафу, лежали подшивки старого журнала «Нива», который выписывал отец. В «Ниве» за тысяча девятьсот девятый год печаталось много материалов, посвященных двухсотлетию
– Да, такое не забывается, - согласился майор Николаев.
Из столовой Павленко возвращался в штаб-квартиру представителей Ставки один. По дороге заглянул на узел связи, узнал, что документ, написанный маршалом авиации, уже передан по спецсвязи в Москву. Петр шагал к себе не спеша. Из головы не выходили мысли о событиях минувшего дня, особенно - беседа с летчиком Николаевым.
Ворожейкин встретил капитана вопросом:
– Ну что нового?
– Москва подтвердила получение вашего ходатайства о возвращении наград летчику Николаеву.
– Хорошо. А как с заявками?
– Все заявки на горючее, боеприпасы и запчасти переданы по назначению два часа тому назад. Подтверждения о получении тоже есть.
– У вас все?
– спросил маршал.
– Да есть еще кое-что, но не знаю, когда лучше об этом вам сказать.
Григорий Алексеевич посмотрел на часы.
– Говорите сейчас.
– Когда я ужинал в летной столовой, - начал Петр, - то подошел к майору Николаеву и поздравил его. Он рассказал, что товарищ, из-за которого его судили, придумал себе какие-то болезни, сбежал с летной работы и устроился в вышестоящем штабе, в отделе кадров. Вот и случилось, что все ходатайства генерала Каманина о реабилитации Николаева попадали в руки этого человека. Он попросту не давал им ходу.
– Вот оно что! Найдите этого офицера и завтра вызовите ко мне, - приказал маршал. [150]
Спустя полгода, уже находясь на территории Чехословакии, капитан Павленко вместе с маршалом Ворожейкиным снова побывал в 5-м штурмовом авиакорпусе. Петр узнал, что майор Валентин Николаев геройски погиб во время штурмовки гитлеровских танков в районе города Брно. Вражеский зенитный снаряд разорвался прямо в кабине летчика.
А 29 октября 1944 года началась Будапештская наступательная операция. За два дня советские войска продвинулись в глубь центральных районов Венгрии на несколько десятков километров и освободили много населенных пунктов. В один из них, Кунсенмартон, поближе к местам боев, и направились представители Ставки. [151]
В карпатских лабиринтах
День 7 ноября 1944 года запомнился Петру на всю жизнь. В торжественной обстановке в венгерском населенном пункте Кунсенмартон начальник политотдела 5-й воздушной армии полковник Проценко вручил ему билет члена ВКП(б). Волнуясь, с гордо поднятой головой подошел Павленко к столу, покрытому красным сукном, взял из рук начальника политотдела красную книжечку. Горячо поздравили его маршалы Тимошенко и Ворожейкин. Семен Константинович пожал капитану руку и обнял дружески. Ворожейкин крепко стукнул по плечу и произнес:
– Ну, Петро, будь настоящим коммунистом!
А вечером, за ужином, было много воспоминаний. Маршалы заговорили о службе в старой армии, о гражданской войне.
– Вот я смотрю на вас и вспоминаю свою молодость, - говорил Семен Константинович.
– В самом начале девятнадцатого года я, как вот и вы сегодня, стал членом ленинской партии. Тогда, несмотря на свои двадцать четыре года, я уже командовал кавалерийской дивизией. Мы совершали рейды по тылам врага и наносили мощные сабельные удары по коннице и пехоте белых. В том же году я был награжден орденом Красного Знамени.