Дань псам
Шрифт:
— Действительно, Хозяйка, я проверял… кое-что. И да, — добавил он, собрав столько апломба, сколько смог, и подходя к столу, чтобы налить янтарного вина, — я желаю поговорить с вами тайно. Относительно кастеляна и двоих его новых охранников.
— Они здесь… лишние?
— Можно и так сказать.
— Не хотелось бы огорчить вас.
Он сел. — Огорчить, Хозяйка?
— Скажите, охранники ворот именно такие бестолковые, какими кажутся?
— Они окажутся ценным приобретением, Хозяйка.
— Неужели?
— Вы
— Надеюсь, не распустятся.
«Понятно», подумал Торвальд Ном. «Она на что-то намекает. Вот только я не знаю, на что». — Хозяйка. Насчет Усерлока, Лезана и Пугая…
— Капитан, я так понимаю, вы отбились от Дома Ном. Нехорошо. Я всегда советую исправлять старые ошибки. Примирение необходимо для выживания.
— Я подумаю над этим, Хозяйка.
— Подумайте. А теперь прошу уйти. По лестнице. Сообщите кастеляну, что я желаю с ним побеседовать — нет, ваша личная встреча со мной не будет иметь дурных последствий. На деле я растрогана вашей заботой. Преданность — главнейшая черта семьи Ном. О, и допейте вино, капитан.
Он торопливо повиновался. Потом закрыл дверь балкона. Поклон госпоже Вараде, коридор, лестница вниз… Он ощущал себя малость одуревшим. Вино? Нет, не вино. спустившись на нижний этаж, он вышел через главное крыльцо и пересек двор, направляясь к кастеляну и его дружкам.
— Кастелян Усерлок, — позвал Торвальд, с удовольствием заметив, что все трое виновато дернули головами при звуке этого имени. — Госпожа желает немедленно вас видеть.
— О? Разумеется. Благодарю, капитан.
Торвальд Ном проследил, как он уходит, и обернулся к Лезану Дверу и Пугаю. — Интересные у вас занятия. Я обязан объяснить ваши обязанности, ведь кастелян об этом забыл. Вы должны обходить двор, желательно через неравные интервалы времени, используя разные пути, чтобы избежать предсказуемости. Особенно заботьтесь о темных участках, хотя брать фонари или факелы не советую. Вопросы есть?
Пугай улыбался. Потом поклонился: — Разумные указания, капитан. Спасибо. Мы немедля приступим к работе. Лезан, собирай гадательные кости. Пора заняться обязанностями усердных охранников.
«Гадательные кости! Боги подлые!» — Разумно ли полагаться на жутких богов, определяя вкус ночи?
Лезан Двер прокашлялся и оскалил металлические клыки: — Как скажете, капитан. Гадание — неточная наука. Мы не должны чрезмерно полагаться на подобные вещи.
— Э… верно. Что же, хорошо, я пойду в контору.
— Снова, — сказал, широко улыбнувшись, Пугай. Торвальд решил по пути в контору, что в его улыбке нет ничего приятного. Как и в улыбке второго. Да вообще в них обоих. И в Усердном
Неважно, неважно. У него есть контора. Едва он перелез через стол и уселся на стул? как ощутил себя почти что важной персоной.
Ощущение продержалось несколько ударов сердца, что было очевидным достижением. Несколько драгоценных мгновений без мысли о проклятой троице. Ни об одном из них.
«Сделайте новые маски. Что он имел в виду? Ренегат — сегуле останется ренегатом, пути назад нет. Предположительно, ведь кто из нас хорошо знает сегуле? Сделайте новые маски, сказал он. Каково!
А где он потерял нормальные советы? Постирай одежду, Лезан Двер, пока в ней пауки не расплодились! А ты, Бугай Пугай, выбери два цвета, и чтобы они не оказались несовместимыми. Прошу. И насчет мокасин…
Маски! к чертям маски!»
Вдруг желудок его взыграл, к горлу снова подступила желчная горечь. «Всегда пережевывай пищу, Тор. К чему такая спешка! День еще не окончен, есть время. Жуй, Тор, жуй! Нежно и медленно, словно корова. Тогда тебе все будет пустяки. Для коровы ведь все вокруг пустяки. Да.
Пока не опустится топор».
Он сидел в своей конторке, скорчившись за столом, и состоянию его никто не стал бы завидовать.
— Похоже, она его травит.
Скорч выпучил глаза, пораженный такой идеей. — Зачем бы ей?
— Из-за тебя, — пояснил Лефф. — Она ненавидит тебя, Скорч, потому что ты вечно втягивал Тора в неприятности; теперь она решила, что ты снова сделаешь это, вот и решила его отравить.
— Что за чепуха. Если он ей важен, она не станет его убивать!
— Не убьет, но сделает больным. Забыл, что она ведьма? Ей такое — раз плюнуть. Конечно, лучше бы ей отравить тебя.
— Ни крошки от ее еды не коснусь, помяни мое слово.
— Если она решила, что тебе пора помирать — ничего не поможет. Боги, я так рад, что я не ты.
— И я тоже.
— Что?
— У меня глаза оранжевые. Было бы ужасно, если бы мы оба стали с оранжевыми глазами, смотрели бы друг на друга как в зеркало, ведь я страх как не люблю смотреться на самого себя, а тут пришлось бы дважды смотреться. Нет, спасибо, вот что я скажу.
— Кому ты скажешь?
— Уже сказал.
— Да ну? Не знаю, что ты сказал, Скорч, и это правда.
— И хорошо. То, что я сказал, не для тебя было предназначено.
Лефф принялся оглядываться, но никого еще не обнаружил. Никого ведь поблизости не было, так что не стоило и оглядываться!
— К тому же, — сказал Скорч, — это тебя отравили.
— Меня не отравили, Скорч. Это была ошибка, неправильный диагноз. Цвет уже пропадает…
— Нет, не пропадает.
— Да. Пропадает.