Дань псам
Шрифт:
— Как ты сюда попал?
— На знаю. Понимаешь, я заблудился.
— А где был раньше?
— Где-то в другом месте. Строил. Из камня. Но каждый построенный мною дом пропадал — не знаю, куда. Это было очень… горько.
— Имя у тебя есть?
— Старший..?
— А еще?
— Иногда мне хочется обтесать камень. Сделать его похожим на дерево. Или кость. Я помню… закаты. Разные солнца каждую ночь, разные. Иногда два. Иногда три, одно ярое, остальные как его детишки. Думаю, я хочу построить еще один дом. Если
Нимандер сел. Его покрывала вулканическая пыль, столь тонкая, что стекала как жидкость. — Так строй дом.
— Едва я начинаю, духи нападают. Сотни, потом тысячи. Слишком много.
— Я прошел стену льда. — Воспоминание вдруг стало сильным. — Омтозе Феллак…
— О, кровь подобна льду, а лед — крови. Есть много путей внутрь. Ни одного назад. Ты не здешний, потому что не умер. Ты, как я, заблудился. Думаю, мы можем подружиться.
— Не могу оставаться…
— Сочувствую.
Паника пронизала Нимандера. Он встал, провалившись в горячий пепел по щиколотки. — Я не… Готос. Найди меня, Готос!
— Помню Готоса. — Ужасная гримаса исказила лицо Старшего. — Он показывался как раз перед исчезновением домов. Смотрел на дом и объявлял его адекватным. Адекватным! О, как я ненавижу это слово! Моя пот, моя кровь — он называл их «адекватными»! Потом он заходил внутрь и закрывал дверь, я клал последний камень и дом пропадал! Не думаю, что люблю Готоса.
— Я тебя за это не стыжу, — сказал Нимандер, не желая говорить о своих подозрениях. Появление Готоса и пропажа домов связаны, Джагут на деле приходил, чтобы забрать их. Этот Старший строит Дома Азата.
И он заблудился.
— Скажи, — произнес Нимандер, — как ты думаешь: есть ли другие, тебе подобные? Те, что строят дома?
— Не знаю.
Нимандер огляделся. Его окружали рваные края кратера. В сером пепле виднелись полузасыпанные глыбы обсидиана и пемзы. — Старший, духи досаждают тебе и здесь?
— В моей яме? Нет, они не умеют лазать по склонам.
— Строй дом здесь.
— Но…
— Используй жерло как фундамент.
— Но домам нужны углы!
— Строй башню.
— Дом… на крови драконов? Но тут нет закатов.
«Дом на крови драконов. Что случится? Что изменится? Почему духи мешают ему?» — Если ты устал быть потерянным, — заявил Нимандер, — построй дом. Но прежде чем закончить его, прежде чем положить последний камень, войди внутрь. — Он помолчал, озираясь, и тихо засмеялся: — У тебя нет выбора; ты будешь строить изнутри наружу.
— Но тогда… кто его завершит?
Нимандер отвел глаза. Он пойман здесь — может быть, навечно. Если он поступит как Готос, войдет в дом и будет ожидать окончания строительства… он может найти путь наружу. Пройти по секретным тропам. Но, сделав так, он навечно оставит здесь это существо. Этого ребенка, это каменщика.
«Я не смогу. Я не Готос. Я не так жесток».
Он
— Я положу последний камень, — сказал Нимандер. — Но убедись, что он достаточно маленький и я смогу его поднять. — Он поднял взор и увидел, что великан улыбается; и теперь он не выглядит ребенком, из очей изливается какой — то свет, омывает Нимандера.
— Я становлюсь иным, — глубоким, мягким голосом сказал Старший, — когда строю.
— Вытащи его, — попросила Десра.
— Не могу.
— Почему?
Джагут моргнул, словно ящерица. — Не знаю, как. Врата — Омтозе Феллак, но мир за ним совсем другой, и я не желаю ступать в него.
— Но ты сделал врата — и они открываются с обеих сторон.
— Сомневаюсь, что он найдет выход, — сказал Джагут. — Даже если ему позволят подойти близко.
— Позволят? Кто?
— Несколько миллионов жалких слабаков.
Десра оглянулась на Скиньтика: — Почему ты позволил этому случиться? — Но он плакал и только качал головой.
— Не вини его, — произнес Джагут. — Никого не вини. Бывают и случайности.
— Ты затащил нас, — горьким и обвиняющим голосом сказал Скиньтик.
— Увы, да. У меня были причины… Но, кажется, я ошибся. Нужно было действовать более… прямо, но я не люблю прямоты. Когда увидите Аномандера, передайте ему от меня: он выбрал верно. Каждый раз выбирает верно. Скажи, что изо всех, мною встреченных, лишь один заслужил мое уважение. Он.
Скиньтик всхлипнул.
Десра почему-то была потрясена словами Джагута.
— И помните, — добавил Джагут, — что нельзя доверять Каллору.
Ощущая беспомощность и бесполезность, Десра подошла ближе к льду,
— Осторожно, женщина. Эта кровь сильно взывает к вам, Тисте Анди.
Да, она ощутила, но не поверила ощущению, даже не обратила внимания — это хорошо знакомая ложь, сказка о чем-то великом, лежащем чуть впереди, об ответах на все вопросы, до которых чуть дотянуться… еще один шажок, еще один. И еще. Время беседует с живущими, но время — известный лжец, сказочник. Время обещает все, но не дает ничего.
Она взирала в темноту и вроде бы видела движение глубоко, глубоко внутри.
— Ни одному Джагуту не верь, — заявил Каллор, следя за низким уже солнцем, — а Готосу особенно.
Араната сурово глядела на древнего воина; и, хотя он не поднимал глаз на сестру, Кедевисс понимала: Каллор чувствует себя словно под осадой. Внимание женщины, опустошительная атака холодного расчета — тут даже воин дрогнет.
Но главное впереди, знала она. Что-то произошло. Десра побежала в развалины и не вернулась. Ненанда дергался на месте, не сводя взора с жалких руин.