Дань псам
Шрифт:
— Некоторые боги рождены на страдание, — бурчал Каллор. — А вам лучше ехать прямиком в Коралл. Натравите Аномандера Рейка на этого Умирающего, верните Скола, если он вам так нужен. По крайней мере, отомстите.
— А что, месть так важна? — спросила Кедевисс.
— Зачастую она — все, что остается, — отвечал Каллор, прищурившись на западный горизонт.
— Поэтому за вами идут?
Он обернулся и поглядел на нее. — Кто за мной идет?
— Кто-то. Это кажется очевидным. Или я ошиблась?
Араната подала голос из телеги: — Ты не ошиблась, сестра. Но ведь за ним всегда
— Радуйтесь, что вы мне еще полезны. — Каллор снова отвернулся.
Кедевисс заметила, как сверкнул глазами в спину воина Ненанда.
Сколько времени прошло? Дни, а может, и недели. Нимандер стоял и следил, как зодчий строит башню. Придает форму камням при помощи кулаков и где-то найденных каменных ударников, отесывает деревянной киянкой края блоков из пемзы (он сказал, что хочет «облегчить стены»).
Гиганта удовлетворит лишь большая башня, высотой не менее четырех этажей. «Сделанная из крови драконов, застывшей словно стекло. Пемза — их последние выдохи. Башня, да — но и монумент, и могильный камень. Что получится? Не знаю. Ты умен, Нимандер, вон какую идею подал. Ты слишком умен, чтобы остаться здесь. Сиди в башне, когда она пропадет, а я останусь».
Этот спор повторялся изо дня в день. Нимандер побеждал, но не благодаря искусным аргументам или апелляциям к самолюбию Старшего (похоже было, что самолюбия у того вообще нет), а благодаря упорному нежеланию сдаться.
Ведь его ничего особенного не ожидает. Ненанда возглавит остальных — он нашел в себе собственную мудрость, он сдерживает свои порывы; слушаясь советов Скиньтика и Кедевисс, он сумеет стать вождем. До того времени, как они доедут до Коралла.
Нимандер проиграл слишком много битв — он видит это в себе. Он может ощутить каждый шрам, каждую все еще саднящую рану. Это место позволит ему выздороветь… если такое вообще возможно. Надолго? Почему бы не на всю вечность?
Их окружал хор стонов, армия духов пресмыкалась в пыли и пепле у подножия вулканического конуса. Они жалуются на конец мира — как будто здешний мир очень их устраивает! А это не так, ведь каждый мечтает вернуть плоть и кровь, снова вдохнуть воздух. Они пытались подняться по склону, но каждый раз отшатывались. Нимандер чем мог помогал стройке, подносил инструменты, но по большей части сидел на мягкой пыли, ничего не видя, слыша вопли за стенами растущей башни, не ощущая ни жажды, ни голода, медленно освобождаясь от желаний, амбиций, от всего, что прежде имело значение.
Тьма сгущалась вокруг него, пока свет не стал исходить только от слабо мерцающей пемзы. Мир сужался…
Пока…
— Остался один камень. Основа вот этой бойницы. Нимандер, ты дотянешься. Я помогу вылезти — потом протолкну камень внутрь… но скажи, пожалуйста, почему бы нам не отбыть вместе? Я внутри башни. Ты тоже. Если положить камень…
— Старший, — оборвал его Нимандер. — Ты почти закончил. Где Готос?
Удивленный взгляд. — Не знаю…
— Думаю, он боится ступить в это Королевство.
— Возможно.
— Не знаю даже, сработает ли план — создал ли ты путь наружу…
— Понимаю, Нимандер. Останься
— Не знаю, куда унесет тебя башня, — ответил Нимандер. — Наверное, назад в твой мир — где бы он ни был. Но это не мой дом. Я буду там чужаком. К тому же ты сделал камень так, чтобы вставлять его снаружи.
— Я могу обтесать его иначе, Нимандер.
«Не могу уйти с тобой». — Оказавшись там, куда стремишься ты, я сам стану потерявшимся. Ты каменщик, строитель домов. Это твоя задача. Ты не отсюда.
— И ты тоже.
— Неужели? Здесь есть духи Тисте Анди. И Эдур. Даже Лиосан. Это те, что пали в первых войнах, когда драконы прорывались в каждые врата, чтобы убивать и умирать. Послушай их! Они заключили мир — это чудо, и я рад разделить его с ними.
— Ты не призрак. Они заберут тебя. Они станут драться за тебя, начнут новую войну. Они порвут тебя в клочья.
— Нет. Я уговорю их…
— Не сможешь.
Отчаяние пробудилось в Нимандере, ибо он знал истину слов Старшего. Даже здесь ему не рады. Даже здесь он может стать причиной раздора. «Да, когда они порвут меня по суставам, я умру. Стану таким, как они. Война выйдет короткая». — Помоги пролезть в щель, — сказал он, влезая на грубый подоконник.
— Как пожелаешь. Я понимаю тебя, Нимандер.
«Да, возможно, ты понимаешь».
— Нимандер…
— Да?
— Благодарю тебя. За дар творения.
— Когда увидишь Готоса в следующий раз, — сказал Нимандер, когда друг просунул его через бойницу, — дай ему за меня в рожу. Заметано?
— Да. Еще одна хорошая идея. Мне будет тебя не хватать. Тебя и хороших идей. — Нимандер упал на густо засыпанный пылью склон, торопливо уцепился за край оконной щели, чтобы не свалиться на склон. Голоса алчно завопили за спиной. Он мог ощутить, как клубится их воля, желая его поглотить.
В окне заскрежетало, и показался последний камень, с трудом протиснутый наружу. Нимандер едва успел схватиться за него. Вес навалился на пальцы, и он выругался от боли — концы пальцев прищемило, из-под сорванных ногтей закапала кровь. Он пошарил в поисках удобного положения и с криком ухватился за камень второй рукой.
Боги, зачем он это делает? Руки изуродованы, опоры почти нет, безумные духи уже толпятся внизу…
Но камень неумолимо выдвигался. Он подставил плечо, ощутив солидную тяжесть. Руки уже дрожали.
Да, уже достаточно — он освободил руку и ощупал край орошенного кровью обсидианового блока. Понял, как хитро вытесаны углы, как глыба готова занять невероятно точно определенное место. Толкнуть, еще — осторожно, уже почти…
Тысячи, десятки тысяч — ураган голосов, вопли отчаяния, отвращения, ужаса — «слишком много! прошу, не надо! Хватит!»
Он слабеет — он не сумеет — он уже не может держать… со всхлипом он отпустил руки и сумел отскочить в самый последний момент — камень лег на место, а сам он падал на спину, проглоченный облаками пыли, каменной крошки, рваных кусков пемзы. Покатился вниз по склону, почти засыпанный новыми слоями праха. «Жарко. Задыхаюсь. Ослеп». Он тонул, молотил руками, хватал ртом воздух… и тут его ухватили руки — изящные руки женщины…