Данэя
Шрифт:
— Спасибо, сеньор! — второй раз произнес Милан.
60
Пятница. Ракетоплан летел к горам. Отправились все: семейство Дана в полном составе и Рита с Миланом, который еще ни разу там не был. Летели не просто провести время: была назначена встреча с группой женщин-педагогов — их должна была привезти Ева.
…Они спускались к дому, когда Лал неожиданно увидел несколько фигур, стоявших у могильных холмиков.
— Наши ребята! — узнал он их по такой же одежде, как на нем. — Эй!
Они
— Добрый день, сеньоры!
— Здравствуйте, ребята! Никак не ожидал увидеть вас здесь.
— Мы прилетели на могилу Деда, — сказал Ив, один из трех Внуков Марка — они все были здесь, и с ними еще юноша и две девушки. — Привезли их дать клятву верности великому делу, за которое Дед умер. А…? Этот сеньор — с вами? — все трое удивленно смотрели на Милана.
— Да. А что, разве вы его знаете?
— Знают: я когда-то выставлял их из дворца эротических игр, — Милан узнал их сразу. — За что прошу простить меня: сейчас я это не стал бы делать.
Они удивленно посмотрели на Лала.
— Серьезно, ребята: он теперь свой.
Они кивнули, но старались на Милана не смотреть. Обстановку разрядил Марк: молодежь окружила его. Малыш не спал — Лейли, показав, как это делать, дала по очереди подержать его.
Педагоги не заставили себя ждать. И здесь Марк сразу же стал центром внимания: они забрали ребенка у девушек и передавали его друг другу, пока он не попытался зареветь; поделились замечаниями, весьма квалифицированными, по поводу его развития, дали кое-какие советы Лейли.
— У меня для вас сюрприз, — Дан подвел к Еве Риту и Милана. — Или, пожалуй, сразу два. Ты их знаешь?
— Ее — конечно: знаменитая актриса, известная всей Земле. А молодого человека — нет.
— Милан, бывший аспирант Йорга. Бывший! — повторил Дан. — Порвал с ним. И теперь — он и Рита ждут ребенка.
— Ясно? — Ева повернулась к прилетевшим с ней. — Все слышали? Актрисы не боятся, а мы — педагоги? Первые заговорившие об этом — так ничего и не сделали. Позор!
— Но тебе же… — попробовала возразить одна из воспитательниц.
— Ну и что? Скажи ты: посмеет твой учитель снова сделать то же, что со мной? — обратилась она к Милану.
— Мой бывший учитель, — сдержанно поправил ее он. — Он не сможет: обстановка уже другая, и он слишком хорошо это понимает. Сейчас Йорг больше не может рассчитывать на безусловное утверждение бойкота той, которая сама родит.
— Он никак не отреагировал на рождение Марка, — добавила Эя.
— Он боится авторитета Дана. И не любит рисковать.
— Но не будет же твой бывший учитель без конца молчать и бездействовать!
— Нет, конечно — он ждет наиболее удобного момента, но его могут вынудить выступить открыто раньше, чем он хочет. Возможно, Йорг предпримет что-то, когда родится наш сын, — чтобы заодно поквитаться со мной за разрыв с ним. Надо успеть воспользоваться его молчанием: чем больше женщин станут матерями, тем трудней ему будет чего-нибудь добиться.
— Слышите подруги? Ну, неужели мы больше ничего не стоим? Продолжаем дрожать от одного только имени Йорга —
— Да, сеньора: объявили профессиональный бойкот.
— Значит, пожертвовал и учебой, и работой, и блестящим будущим: он же был учеником самого Йорга. А он — показала она на могилу старшего Марка — пожертвовал всем. Только мы… — у нее перехватило голос.
— Не надо, тетя Ева! — Дэя обняла ее.
— Пусть уходят! Здесь нечего делать тем, у кого не хватает мужества!
Этот взрыв возмущения у Двух Могил возымел действие: через несколько недель Ева сообщила о беременности одной из своих коллег. Потом еще одной. Затем — сразу трех. Ликовала: наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки.
Но разговор на поляне подействовал не только на педагогов.
Лейли снова развила активную деятельность. Опять стали появляться частые гости из числа живущих парами, и она показывала им своего Марка и знакомила с беременной Ритой и Миланом. Ребенок вызывал улыбки и интерес: похоже, что глядя на него, они начинают задумываться. Но результатов пока не было.
— Терпение — необходимейшее качество, Лейли: этому учит пример Лала, — сказал Дан.
— Которого? Не твоего ли сына и моего мужа: ему не терпится — покинуть Землю.
Лал, сидевший, как всегда, с раскрытым экраном, поднял голову, услышав свое имя. Вместо того, чтобы ответить на реплику Лейли, сказал:
— Отец, Ив и Лика очень хотят тебя видеть. Говорят, что какой-то очень важный разговор.
— Так пригласил бы их сразу к нам.
— Они только сегодня сказали мне.
— Пусть придут вечером. Ты сегодня ждешь гостей, Лейли?
— Сразу несколько пар.
— Ребята, я думаю, не помешают твоему приему?
— Может быть, даже наоборот. Лал, ты ведь о них говорил, что они всегда вместе?
— Да. Их почти не увидишь друг без друга.
— Тогда — тем более.
…Как и другим, гостям показали Марка, познакомили с Ритой и Миланом. Впечатление от всего у гостей, похоже, было таким же, как у предыдущих: на результаты особенно рассчитывать не приходилось.
Потом появились Ив с Ликой, — оба важные, торжественные. Дан увел их на террасу.
— Вы хотели поговорить со мной?
— Да, сеньор. Об очень важном для нас. Я и Лика любим друг друга. Мы хотим быть вместе всю жизнь: сплести не пальцы, а руки; стать мужем и женой, как ты с матерью Лала. Когда-то существовал обычай — праздновать день, когда двое становились ими: это называлось свадьбой. Созывали друзей и родственников и пировали. Мы хотим устроить свадьбу и принести клятву любви и верности, как тогда. Об этом рассказывал Дед: он умер — поэтому только ты можешь помочь нам.