Данные достоверны

Черный Иван

У него воевали капитан Каплун, знакомый мне по рассказам Коржа, капитан Гончарук, лейтенант Анищенко, лейтенанты Гусев, Парахин, Патык и другие.

Лейтенантом был и трагически погибший подрывник Криворучко.

Эти товарищи возглавляли группы подрывников.

Находясь в отряде, я имел возможность убедиться, что командиры, вырвавшиеся из окружения и ставшие на путь партизанской борьбы, отлично справляются с делом.

Мне довелось организовывать с ними диверсии на железных дорогах врага, устраивать засады, нападать на отряды фашистов.

Товарищи

действовали решительно, хладнокровно, дерзко.

И уже тогда я подумал, что из командиров Красной Армии, обладающих серьезной военной подготовкой, накопивших опыт борьбы в тылу противника, можно и нужно готовить будущих командиров разведывательных групп.

* * *

Обойдя партизанские отряды, рассказав людям, давно оторванным от Большой земли, правду о положении на фронтах, познакомившись с бойцами и командирами, я в самых общих словах поведал Бринскому об истинной цели моего появления на Выгоновском озере.

[97]

Мне кажется, Антон Петрович прекрасно понял, чем предстоит заниматься.

Во всяком случае, он задумчиво сказал:

— Место у нас выгодное, верно... Хоть железнодорожные магистрали взять. Да в Барановичах и аэродром имеется.

Магистрали, о которых упомянул Бринский, интересовали наше командование в самую первую очередь. Еще бы! Одна тянулась из Бреста через Барановичи в Минск, вторая из того же Бреста через Пинск и Мозырь — в Гомель.

Барановичи, как уже говорилось, являлись крупнейшим железнодорожным узлом. Отсюда шли гитлеровские эшелоны и на северо-запад, к Ленинграду, и на юго-запад, к Киеву, и на Минск. Иными словами, основной поток немецко-фашистских войск, фашистской техники и грузов устремлялся на фронты именно через Барановичи.

Установить постоянное наблюдение за барановичским железнодорожным узлом, за пересекающими этот город железнодорожными магистралями, насадить в городе своих людей — означало взять под контроль все военные перевозки противника.

Опыт Житковичей, хотя и небогатый, все же подсказывал, что начинать надо опять-таки с подбора партизан для ведения разведки, с выявления среди местных жителей наиболее стойких, преданных и интересных с точки зрения их осведомленности людей.

Должен сказать, что на солидном пространстве вокруг озера Выгоновского, в тамошних лесах и непроходимых болотах держались мелкие партизанские отряды, не имевшие связи с Большой землей и не получавшие оттуда оружия и боеприпасов.

В этих отрядах и группах находились люди, хватившие лиха, пережившие ужасы плена, горевшие неодолимой ненавистью к фашизму.

До них доходили неясные слухи о появлении возле озера Выгоновского каких-то десантников, и людей как магнитом тянуло к нам.

Они присылали связных с просьбой помочь оружием, приходили целыми отрядами с просьбой вооружить, принять под свое командование, послать громить оккупантов.

Принятые в отряд Бринского, послушав рассказы бывалых подрывников, все, как один, начинали рваться на диверсии.

[98]

Мне

же нужны были разведчики. И мы вновь искали их, советуясь с Бринским. Искали так же, как на базе у Динькова, присматриваясь, приглядываясь, беседуя.

Так вскоре сколотили мы по образцу пятерок подрывников первую пятерку партизан-разведчиков. В нее вошли Семенюков, Караваев, Голумбиевский, Хрищанович и Иван Белорусе.

Эта-то пятерка и начала «наступление на Барановичи».

* * *

Мы долго думали, как проникнуть в Барановичи.

Город был набит немецкими войсками, полицией, являлся важнейшим железнодорожным узлом, и, надо полагать, гестапо не забыло прочистить Барановичи, насадить в нем свою агентуру, старалось держать жителей под неусыпным надзором.

Поскольку отряду Бринского разведывательных задач до сих пор не ставили, то и попыток разведать Барановичи не делалось.

Знакомых партизанам людей в городе не было.

Как же проникнуть в город? Как нащупать связь с патриотами, которые наверняка были там?

Изучая обстановку, мы обратили внимание на поселок Кривошин. Стоял он километрах в тридцати от Барановичей, партизаны туда изредка заходили и знали, что некоторые жители поселка ездят в город, главным образом для обмена мелкой живности и овощей на различные товары.

Поскольку партизан поблизости от Кривошина не существовало, гитлеровцы не сочли нужным держать в поселке большой гарнизон, ограничились созданием полицейской комендатуры со считанным числом полицейских, остерегавшихся, кстати сказать, проявлять какую-либо прыть.

Расспросив партизан, посещавших Кривошин, мы пытались выяснить, не завели ли они там знакомств.

Увы! Нас ждало разочарование. Партизаны посещали Кривошин всего два-три раза, заходили напиться, попросить керосина, соли и не могли даже назвать фамилии людей, выносивших кружку воды или узелок с солью.

Положение усложнялось.

Я собрал пятерку и стал держать совет.

Решение виделось единственное: идти в Кривошин самим, искать там людей самим. Но мне хотелось, чтобы

[99]

бойцы пришли к такому же решению без подсказки. И товарищи не подкачали. Правда, без особой уверенности, но кто-то из них, уже не помню кто, первым предложил наведаться в город, поглядеть, что там происходит.

— Неплохая мысль, — поддержал я.

Партизаны переглянулись.

— В чем дело, товарищи?

Николай Голумбиевский, почесав в затылке, неуверенно сказал:

— Да как-то странно, товарищ командир. Ну, взять меня... Я же сам кривошинский... Узнают ведь.

— За семью боитесь?

— Да не... Семья уехала. А все ж таки...

— Неясно... Вероятно, вас смущает, как это вдруг мы, партизаны, появимся в поселке?

Пятерка молчала. Встал Караваев:

— Разрешите обратиться, товарищ капитан?

— Пожалуйста.

— Тут не в опасениях дело, товарищ капитан... Но мы вас так поняли, что людей подбирать надо.