Дар императрицы
Шрифт:
Кто знает, чем бы завершилась эта игра, но однажды Потемкин неожиданно пропал, и надолго. Его не могли отыскать ни на службе, ни дома в слободе конной гвардии. И лишь через пару месяцев он вдруг нашелся сам, вернулся в царский двор с повязкой на одном глазу. Оказалось, что он его где-то потерял. По двору поползли слухи, что парень подрался сразу с тремя братьями Орловыми, в ходе чего ему и выбили глаз. Потемкин эти слухи и не подтверждал, и не опровергал. А Екатерина почувствовала, что одноглазый «циклоп» не вызывает у нее прежних теплых чувств.
И все же она не отринула его от себя. Ведь преданные смелые люди могут ей пригодиться в любой момент.
* * *
Наконец-то в Грановитой палате собрались все депутаты. Императрица
– Уважаемые господа! С божьей помощью приступим к доверенной нам важнейшей работе во благо нашего великого Отечества. Если все завершится успешно, вы все, претворив в жизнь нашу благословенную мечту, сможете заработать благодарность будущих потомков. Не токмо граждане России, все народы, проживающие под животворящим солнцем и опекаемые Ярилом, ждут от вас добрый пример…
Тут красноречивого Голицына прервала Екатерина, вставила свое слово:
– Россия – великая, единая, неделимая держава! – воскликнула она, от волнения сильно сжав в руках символы царской власти. – Россия – европейское государство, граждане России – европейцы. Самые знатные и выдающиеся дела нашего народа всегда имели огромное значение для Европы. А наши связи с Азией – это суть случайные дела. В то же время Российская империя на Востоке имеет обширнейшие территории, потому и в Азии нет державы сильнее России… Однако ж как бы ни была велика, богата страна наша, она может стать по-настоящему мощной, богатой, лишь живя по законам. Уважаемые господа, вы – цвет народа российского. Если вы примете «Наказ», впредь мы станем жить именно таким образом. Когда этот свод законов, – тут она положила изящную ладошку на обложку толстенной книги, – войдет в силу, русский народ станет самым счастливым народом на земле. И пусть обережет нас Господь от иного!
Тут с хоров грянул духовой оркестр, по залу разнеслась торжественная музыка, вызывая мурашки в душе и теле. Могучая мелодия заставила депутатов безо всякого приказа встать на ноги и вытянуться во фрунт… Так началось собрание Уложенной комиссии, которому должно было стать великим и определяющим всю дальнейшую судьбу России. Станет ли?
В самом начале депутаты избирали маршала, которому предстояло вести собрание. Братья Орловы набрали голосов больше всех. Однако это пришлось не по нраву боярам. Они чуть не схватились с братьями за грудки, ладно приставы одноглазого Потемкина вовремя разняли разъяренных депутатов. Впрочем, братья не стали настаивать на маршальстве, его жезл добровольно передали одному генералу, которого не было даже в списке для голосования.
Помолившись Господу, начали чтение «Наказа». Продлилось это занятие ни много, ни мало четыре дня. И с каждым днем усиливалась хвала Екатерине Второй за ее замечательный труд. Некоторые депутаты даже предложили в честь умнейшей из умнейших, величайшей из величайших императрицы установить в Москве или Санкт-Петербурге Триумфальную арку или золотой памятник.
– Господа, не сходите с ума! – остудила их Екатерина. – Памятники ставят после смерти человека. И то не сразу, а по прошествии тридцати – сорока лет, не менее. Лишь к тому времени не станет тех, кто лично знал этого человека, а последующие поколения оценят его по трудам его, а не по хвалебным высказываниям друзей и приближенных.
Находились и те, кому «Наказ» был явно не по душе. И так уже на земле русской исчезают наши исконные традиции, ворчали они промеж собой. Если бы наши деды и прадеды с того света вдруг узрели, в какой распущенности живет нынешняя власть, они бы в гробу перевернулись. Разве могли они представить, как становятся фаворитами и куртизанками вчерашние нищие, шарившие в поисках пропитания по
Конфликт разгорелся на пятый день, когда депутаты начали выдвигать для включения в свод законов свои предложения. А предложения эти зачастую оказывались совершенно противоречащими «Наказу» императрицы. К тому времени сама Екатерина Вторая уже не участвовала в работе собрания, но, не жалея времени, пристально следила за происходящим в зале из соседней комнаты через потайной глазок в стене. А с уходом императрицы некоторые депутаты, похоже, вообще стали забывать о предложенных ею европеизированных законах. Вместо них чуть ли не каждый силился включить в «Наказ» что-то свое. Споры разгорались в основном между представителями разных сословий. Каждый из них откровенно завидовал другим, видя у них одни лишь преимущества. Дворяне не хотели мириться с доходами промышленников, потому хотели бы прибрать рукам фабрики и заводы. Фабриканты и заводчики требовали для себя права и льготы дворян, иначе, дескать, невозможно развивать промышленность. А барыши купцов не давали покоя и дворянам, и промышленникам. Сходились все в одном: и тем, и этим, и другим требовалось больше бесправных работников, которых можно было бы заставить трудиться по своему усмотрению… Отстаивая в перебранках свои законопроекты, казалось бы, вполне респектабельные депутаты распалялись так, что матерились похлеще иного уличного сапожника. Поначалу маршал даже пытался штрафовать их за непотребные ругательства, да куда там, что для богатых какие-то десятки рублей…
Видя, как накаляется обстановка, Екатерина срочно вызвала к себе Потемкина и еще раз строго напомнила, что его людям следует быть начеку. «И пусть не церемонятся, глядя на чины и сословия, – особо напутствовала она. – Вы все делаете от моего имени». Потемкин в свою очередь во время обеденного перерыва собрал своих приставов и пересказал приказ императрицы даже в более решительной форме. Предупреждение оказалось ко времени.
Обычно после обеда депутаты становились мягче. Понятное дело, тушеная ножка индюка или жареная телятина да принятые на грудь до отрыжки медовуха или же осуждаемые многими виноградные вина как бы отгоняли злых духов. Но на этот раз вышло по-иному. Видно, сказалось вовлечение в государственные дела личных интересов. Почему-то самым спорным оказался крестьянский вопрос. При его обсуждении страсти накалились до небывалой в этих стенах степени. Один из сторонников «Наказа» императрицы ситуацию объяснил так:
– Послушайте, уважаемые народные представители! Матушка Екатерина старается возвысить нас до европейского уровня. Однако ж и нам самим, дворянам в особенности, надобно соответствовать ея требованиям. Ибо наши имения суть отражение всего состояния государства. Так давайте содержать крепостных как родители своих чад, давайте создавать для них подобающие условия для лучшей жизни и размножения.
Такому подходу сильнее всех воспротивился – удивительное дело! – фаворит императрицы граф Григорий Орлов.
– Ты, друг мой, запамятовал одну важную вещь! – перекрывая шум загомонившего зала, громко заговорил он. – Эти самые любимые тобой чада в подходящий момент не прочь взять да сжечь твое имение, будь оно хоть европейским, хоть азиатским, при этом тебя со всей семьей бросить в огонь.
– Граф, ежели мы с крестьянами будем обращаться по-скотски, как в твоем имении, то такое точно может быть! – смело отпарировал депутат. – Однако ты вспомни, кем были твои родители. Ну да, теперь, когда Екатерина возвысила тебя непонятно почему, ты и твои братья вдруг стали такими важными и состоятельными. И что? Уже забыли, что явились на свет божий из той же дыры, откуда являются все? На мой взгляд, – высказал он только что пришедшую в голову мысль, – дворянский титул вообще нужно присваивать лишь по наследству. Народ, правильно я глаголю?