Дар памяти
Шрифт:
Я впиваюсь глазами в ее лицо. В нем лишь интерес. Впрочем, я сейчас ее хозяин, она вряд ли будет демонстрировать недовольство.
Хорошенькая девчонка, только глупенькая, - продолжает Батильда, пока я пью зелья. – Не понимает, что нет плохих и хороших людей, своих и чужих. Все, все одинаковые. Нет темной магии или светлой.
Темная магия превращает человека в зверя, - замечаю я. Всегда относился с сомнением к ее учебникам, кое-что было откровенно неправдоподобным, но сейчас мне интересно.
Батильда хрипло смеется.
Желание
Уничтожить что?
Хоркрукс. Предмет, в который заключена частица души волшебника. В Средние века в Европе существовало Братство сохраняющих души. Они делали хоркруксы, а потом, после смерти члена братства, собирали осколки его души обратно и возрождали в новом теле. Ходили слухи, что они использовали для этого философский камень, и в этом был как-то замешан Николас Фламель. Правда, он в этом так и не признался. Что стало с членами Братства потом – неизвестно. Кое-кто считал, что их уничтожила тайно магическая инквизиция.
Здесь есть какой-то подвох… Облизываю внезапно пересохшие губы. Тело охватывает дрожь предвкушения – так бывало, когда я находил в чьей-нибудь библиотеке что-то совершенно особенное. Или когда понимал, что вот-вот расшифрую никому не поддающиеся руны.
Но зачем уничтожать хоркрукс? Ведь это всего лишь способ продления жизни, как я понимаю?
Ответ меня совершенно не радует.
Для того чтобы создать хоркрукс, нужно убить…
На этот раз я легко попадаю в начало воспоминания. Теперь дело происходит в доме, в комнате с узкой кроватью, комодом и окном, выходящим в цветущий сад. Кровать не застелена, белоснежные простыни смяты. Батильда высматривает на них засохшие желтоватые пятна, подносит к ним палочку и произносит определяющее заклинание. Оно предсказуемо не срабатывает – если дело давнее, помогут только зелья. Батильда еще какое-то время ходит по комнате, надеясь что-то отыскать, а затем взгляд ее падает на огромное зеркало в золоченой раме.
Батильда довольно смеется:
Вот ты-то мне все и расскажешь, дорогуша.
Она уже стара, но не так, как сейчас, и в ее движениях ощущается бодрость, особенно когда в глазах предвкушение – вот-вот раскроется важный секрет.
Батильда облизывает губы. Зеркало закрыто плотной белой тканью, но у левого края в тени гардероба она сбилась, и примерно квадратный дюйм поверхности остался незанавешенным. Батильда приподнимает ткань:
Ты ведь все видело, не так ли?
Она произносит длинное, витиеватое заклинание. Я впиваюсь глазами в ее руку, пытаясь запомнить движения, но отследить не получается. Видимо, этот участок памяти немного подпорчен, потому что переход к отражению в зеркале Альбуса и Геллерта на кровати оказывается слишком резким.
Похоже, это заклинание проявляет события, как если бы воспоминания были слиты в думоотвод.
Итак, Альбус под Геллертом, Геллерт в Альбусе, точнее, вынимает из него свой член и с развратной, собственнической ухмылкой обводит пальцем анус, из которого сочится сперма.
Я. Не могу. На это. Смотреть. И не могу не смотреть.
Ты ведь хочешь
Альбус с жадностью заглатывает головку. Посасывает ее и прерывается, чтобы глотнуть воздуха. Его глаза закатываются, когда Геллерт опускается на колени и берет в рот его член, истекающий смазкой.
Дааа, - захлебывается стоном Альбус. – О Геллерт, даааа!
Но тот резко отстраняется, и на члене Альбуса появляется светящееся кольцо.
Нет, еще рано, - говорит Геллерт. – Я не дам тебе кончить. Мы повторим.
Он забирается на кровать и, наклоняясь над Альбусом, целует его.
Тот извивается и тянется руками к кольцу:
Дай мне кончить, пожалуйста, Гел! Я больше не могу! Не могу!
Но его руки тут же оказываются привязанными к спинке кровати.
Ты слишком сладкий, Ал. Ты заставляешь меня сходить с ума, ты знаешь это, маленький паршивец? Я никогда не позволю тебе уйти от меня, слышишь?!
Геллерт затыкает рот Альбуса поцелуем и затем, резко дернув его на себя, кладет его ноги себе на плечи.
Пожалуйста, Гел, - вновь умоляет Альбус. Его тощее тело все в засосах и укусах. На ребрах – дорожки от ногтей. На фоне уверенного в себе и четко знающего о своем превосходстве, стройного и красивого Геллерта каждое движение Альбуса выглядит неуклюжим и жалким.
Геллерт вводит член в еще не успевшую закрыться задницу Альбуса.
Какой же ты сладкий, Ал, - шепчет он. – Какой сладкий.
Пожалуйста…
Ты же сам мечтал, чтобы мы кончили одновременно. Я хочу кончить вместе с тобой, Ал. Двигайся мне навстречу. Вот та-а-ак.
Геллерт выходит и снова входит, со всей силы подаваясь корпусом вперед, у Альбуса вырывается почти вопль. Геллерт отстраняется и гладит его по безволосому животу. Потом повторяет свое движение. Снова вопль.
Нежный, как девчонка. В следующий раз я стащу из комода Батильды кружевные чулки, Ал. Там есть черные и белые, какие ты хочешь? По-моему, так тебе больше пойдут белые, как невесте. Там должны быть и трусики, ты будешь отлично в них смотреться. И я оттрахаю тебя, не снимая их.
Альбус стонет в ответ на каждую фразу. Но уже не жалобно, с удовольствием. Похоже, он так или иначе не против. У меня самого тяжелеет в паху, когда я вдруг представляю Альбуса в чулках. Впрочем, кажется, это уже давно… Геллерт ускоряется, прекращает говорить, и некоторое время только слышно его хриплое дыхание, тоненькие, пронзительные стоны и шлепки о ягодицы. Наконец Геллерт машет рукой и светящееся кольцо исчезает. Последний бешеный толчок - и Геллерт с глухим вскриком обваливается на постель, погребая под собой тощее тело. Еще какое-то время оно продолжает сотрясаться под ним, а затем наступает тишина.
Слезь с меня, - сердито говорит вдруг Альбус. Его руки уже свободны, и он старается отпихнуть Геллерта. Тот отпускает его, по-видимому, несколько теряясь.
Ал?
Мне надо проверить Ариану, - шмыгает носом Альбус. Он бросает очищающее заклятье, и, отойдя к окну, начинает торопливо натягивать брюки.
Ал? Тебе же понравилось. Ты…
Альбус, не глядя на Геллерта, протискивается мимо него и скрывается в глубине дома. Дверь гулко ударяет по стене.
Мелкий засранец!