Дар памяти
Шрифт:
Наконец Гжегож вышел из ее сознания и, отшвырнув палочку через всю комнату, откинулся на спинку кресла, сдавливая ладонями виски.
Эухения потянулась за очередным зельем.
Не пейте больше, - сразу встрепенулся он.
Но вы…
Мне – можно, вам – нельзя. Лучше я прикажу Мартине сделать кофе.
Вы забыли…
Ах да, - он потер лоб рукой, - забыл. Что ж, схожу вниз, сделаю сам.
В его отсутствие Эухения оглядела комнату, в которой после переезда сюда Гжегожа была впервые. Раньше у нее создалось впечатление, что он очень аккуратен – так тщательно он следил за
Она уже начала клевать носом, когда дверь распахнулась и вошел Гжегож, левитируя поднос.
Мартина работает как ни в чем не бывало, - сказал он. – И ваш брат Ромулу сидит за столом и разговаривает с ней.
Эухения застонала:
Опять!
Вы недооцениваете своего брата. Мне кажется, они до чего-нибудь договорятся.
Гжегож подал ей чашку и придвинул свое кресло ближе. Шторы на окне разъехались сами собой – видимо, он тоже был не чужд беспалочковой магии, светильники погасли.
Эухения сощурилась от слишком сильного света.
Вы не сказали ничего о том, что нашли в моей голове.
Я нашел блоки. По счастью, это ваши блоки. Это не…
По счастью? В чем же счастье?
А, - он махнул рукой. – Не обращайте внимания. Больше суток на ногах – немудрено заговориться. Это ваши блоки, но…
Но что?
Я не могу сквозь них пробиться.
Вы мало пробовали. Может, стоит быть менее осторожным?
И вы согласны испытывать сильную боль?
Да, все, что угодно, лишь бы… лишь бы вы продолжили меня лечить.
Только я не буду пробиваться сквозь них.
Почему?
Вы слишком сильная волшебница, Эухения. Возможно, ваши навыки в окклюменции и легиллименции хуже, но вы намного сильнее меня. Я не подозревал этого в начале, и да, если хотите, я был слишком самонадеян. Ваш мозг держит оборону так крепко, что мои шансы проникнуть сквозь блоки и не повредить и ваш разум, и мой равны нулю.
Он вздохнул, прикрывая глаза:
Я не знаю ни одного специалиста, который мог бы вам помочь. Точнее, я знаю волшебника, обладающего необходимыми навыками ментальной магии, но этот человек… ему нельзя доверять. Нельзя доверять настолько, что… но неважно.
Это потому что вы все видели, да?
Что вы имеете в виду?
Вы узнали, насколько я опасна и без ног, правда? – Эухения без всякой палочки отправила чашку на комод. – А с ногами буду еще опаснее.
Гжегож удивленно посмотрел на нее:
Вы имеете в виду приключение на ферме?
«Приключение» - вы это так именуете? Да, именно его.
Он повел плечами:
Честно
Вы знали?!!
Да с самого начала. Я проник в это воспоминание раньше, чем вы что-то успели заподозрить. Мне не нужно смотреть в глаза, чтобы установить контакт. Я могу стоять к вам спиной и даже находиться за пределами комнаты. Я могу это сделать, даже просто подумав о вас.
То есть… ничего из того, что вы увидели…
Не было новым? Нет.
И вы все это время…
Все это время.., - Гжегож встал и пошел по комнате, сминая в пальцах кружевное жабо, - все это время я…
Он остановился на фоне окна. Из-за света его профиль казался темным, и в его голосе чувствовался какой-то надрыв. Он явно хотел сказать что-то другое, но вместо этого заговорил о ней.
Это был неконтролируемый, неосознанный выброс, следствие страха, если хотите – инстинкта, доставшегося каждому из нас в наследство от животного мира. И ваши жестокие сны – это всего лишь следствие ваших страхов. А мощь последствий вашего выброса – это показатель объема вашей силы. Силы, которую вам нужно научиться контролировать, только и всего. Был бы на вашем месте я - при неумении защищаться и незнании стратегии, но при желании жить вырубил бы как минимум двоих человек. Волшебник уровня Ромулу убил бы одного. Волшебник сильнее вас вполне мог бы стереть с лица земли не только ферму, но и вообще всю гору впридачу с собой.
То есть, вы хотите сказать, что это могло произойти с каждым? – Эухения потрясенно уставилась на него.
Именно это я и хочу сказать. Инстинкты действуют впереди соображения, когда нам грозит опасность. Другое дело – иногда мы воспринимаем как угрозу совсем не то, что может ею быть. В вашем случае опасность была.
То есть, вы хотите сказать, что это не делает меня чудовищем?
Она почувствовала, как слезы катятся по щекам.
Я хочу сказать, что это делает вас человеком, которому не помешали бы упражнения на контроль. Ваша сила пригодится в полиции или в банде наемных убийц, но и там ее было бы неплохо держать под контролем, иначе вы рискуете убить и себя.
Да, все верно. Наверное, я все же ужасно ненавижу Марту и их всех. Просто Грегори всю жизнь учил меня прощению, и я не хотела признаваться себе в этом.
Гжегож придвинул кресло совсем близко и сел. Потом осторожно взял ее руку в свою ладонь и накрыл другой.
Грегори вообще такой добрый, он так много сделал для меня, - сказала она. – И мне так страшно предать его, так страшно быть другой, не соответствующей.
Да, это страшно. Не соответствовать чужим ожиданиям, - тихонько съязвил Гжегож.
Вы не правы. Я не знаю никого благороднее и мудрее Грегори. Он столько всего перенес и преодолел это!
Гжегож погладил ее ладонь и запястье.
Юному возрасту свойственно видеть все как черное или белое. Тебе всего пятнадцать, Эухения. Страдания не обязательно делают человека благороднее и не являются залогом того, что он становится мудрым. Иногда страдания и их преодоление озлобляют, и это не всегда можно заметить. Люди состоят из множества оттенков и даже самые привлекательные из них хранят свои неприятные секреты.