Дар памяти
Шрифт:
Господи, а ведь он однажды женится! Эта мысль пронзила ее, словно молния. И Эухения только сейчас поняла, насколько она не воспринимала всерьез его увлечение Мэри. И насколько не задумывалась о том, что в один прекрасный день он может исчезнуть из ее жизни насовсем. Как исчезли из маминой жизни ее братья. Или умереть, как папин брат.
Нет, она не будет об этом думать. Ни сейчас, ни потом! Эухения бросилась в кабинет Хуана Антонио, где сидела вчера вечером - там на столе, в том же виде, в котором она их оставила, то есть в полном беспорядке, лежали финансовые книги. Она сгребла их в стопку и собиралась уже пойти
Идея прогуляться под оборотным вдоль берега Тахо, как ни странно, возникла с подачи Марии Лусии.
«Вы, сеньорита, так совсем зачахнете, - сказала та, когда после обеда чуть-чуть распогодилось. – Раньше ни один день не обходился без того, чтобы вы выбирались на прогулку. Неужели вы, такие сильные маги, не можете придумать способ безопасно гулять?»
В итоге Мартина превратилась в Марию Лусию, а Эухения в неизвестную магглу двадцати лет. В самом деле, не могут же Марта и Инес отследить их по следу аппарации, если они аппарируют прямо из дома. И вряд ли все окрестности Толедо пронизаны улавливающими чарами, настроенными специально на них.
И все же обе то и дело оглядывались, а через десять минут, когда они аппарировали на другую сторону реки, Мартина и вовсе предложила отправиться домой или в Фуэнтэ Сольяда.
Нет, я не хочу в Фуэнтэ Сольяда, - покачала головой Эухения. – Еще немного, и я его возненавижу. Я устала сидеть в клетке.
Раньше вы могли на неделю запереться в подвале с новым зельем, и даже не вспоминали про улицу, - улыбнулась Мартина.
Раньше я не была к этому приговорена.
Эухения дошла до обрыва и раздвинула высокие жесткие стебли – не поймешь, то ли еще трава, то ли уже кустарник. Подумала, что было бы хорошо это все охапкой положить на мокрую землю, чтобы удобней сидеть, и рука сама сделала нужный пасс. Что-то зашипело, и стебли упали как подкошенные, сложившись в приличную кучу.
Мартина призвала парочку к себе:
Магия огня, значит? Да еще такая точная.
Она передала стебли Эухении, и та разглядела, что на срезе они были обгоревшими.
Эухению прошибло холодным потом. Опять! Она опять произнесла какое-то заклинание интуитивно, не понимая, что произносит, не зная его. И, похоже, что ее стихия действительно огонь?
Она постелила на стебли шаль и села так, чтобы видеть город и чтобы Мартина не видела ее лица.
Не очень хорошее положение, - заметила та. – Или вы рассчитываете, что я буду прикрывать вас со спины?
Рассчитываю.
Эухения злилась, сама не понимая от чего. В ее расшалившейся магии уж точно не Мартина была виновата. И вообще – насколько проще раньше было сдерживаться. Точнее, Эухения не помнила, чтобы раньше она испытывала злость так часто. Она ожидала, что Мартина будет огрызаться или ехидничать,
Хорошо. Если что, я просто беру вас в охапку и аппарирую без предупреждения.
Эухения тут же почувствовала легкий укол стыда, но продолжила зарываться:
Скажи, вот ты говоришь, что для того, чтобы с тобой обращались хорошо, нужно прощать себя. Как же так получилось, если ты такая умная, что Инес так обращалась с тобой?
Мартина рассмеялась, на этот раз чуть нервно:
Образование в католическом монастыре, пусть и магическом, не проходит бесследно. Я очень плохо думала о себе после монастыря, о том, что я должна быть хорошей и тогда меня не накажут. И я очень глубоко восприняла мысли о первоначальном грехе и о том, что женщины грешны. Думаю, что я просто не могла позволить себе жить счастливо в Париже с такими мыслями. Понадобился кто-то другой, кто мог признать меня равной и сделать что-то для меня, как для равной.
Ромулу? – усмехнулась Эухения.
Нет. Сначала герцог ди Точчи, и только потом сеньор Ромулу.
Но ведь если ты виновата и простила себя, кто-то, кому ты навредила, все равно может захотеть убить тебя и отомстить за причиненное зло?
– возразила Эухения.
А кто-то может захотеть тебя убить просто так, потому что ты ему не понравилась, - усмехнулась Мартина.
Крыть было нечем.
Но в чем же было мое плохое отношение к себе? Я не делала никому зла, и меня все любили.
Мартина подумала:
А не смущало ли вас, что вас любили слишком? Никогда вы не чувствовали себя виноватой за то, что любят именно вас, а не других? За то, что так мало любви достается сеньорите Берилл или сеньорите Веронике Алехандре? За то, что герцог Вильярдо любит вас больше, чем родную дочь? За то, что родители вас любят больше, чем вашу сестру Полину Инессу или даже вашего брата-близнеца?
Каждое слово, как это часто бывало с Мартиной, попало точно в цель. Эухения стиснула руки и стала смотреть в серую, как и небо, воду.
В ту осень она начиталась бабушкиных дневников, и собственная жизнь казалась такой ничтожной. Хотелось героизма, преодоления чего-то, войны… Что ж, она ее и получила.
Эухения оглянулась. Мартина молча стояла за ее спиной и к чему-то прислушивалась.
Но неужели все страдают из-за ощущения вины или из-за низкого мнения о себе? Тогда удивительно, что человечество вообще выжило…
Мартина задумалась.
Наверное, те, кто ощущает вину тяжелее, чем другие, подспудно ищет наказания для себя, чтобы избавиться от чувства вины, - наконец сказала она.
– Мне понадобилось дойти до самого дна, чтобы научиться отстаивать свои интересы. Чтобы понять, что я не некое ничто, чья жизнь определяется исключительно милостью божьей, а что я имею право искать блага сама.
И в эту секунду раздался хлопок аппарации.
Мартина рванула Эухению на себя, и они стартовали, свалились в гостиной на ковер и обе так лежали, тяжело дыша, настороженно глядя друг на друга и прислушиваясь. Аппарировать в дом, защищенный чарами, конечно, могли только члены семьи, но мало ли…
Ничего экстраординарного, однако, не произошло, прибежала Мария Лусия и помогла встать Эухении. Мартина поднялась сама и хотела было уйти, но Эухения остановила ее, жестом указывая на кресло.