Дар юной княжны
Шрифт:
Юноша пожалел, что не знает своих корней: кто он, кто его отец? Ведь не одна мать определяет род человека! Ян дал себе слово: как только представится возможность — он станет старше, разбогатеет, научится какому-нибудь стоящему делу и сможет с гордо поднятой головой вернуться в родные края — непременно разыскать родственников отца и выяснить все до конца…
Спали они с Марго в небольшом придорожном лесу, верстах в двух от какого-то города. Ян настаивал: нужно войти в город. Кого им бояться? Документы надежные, еду и ночлег они смогут найти, потому что те продукты, которые есть у них, лучше
Одна, по мнению Яна, странность девушки удивила его, а потом прямо-таки возмутила — какая-то монашеская стыдливость Марго. Сначала она вообще отказалась показывать ему рану, и когда он все же решил её осмотреть, так сопротивлялась, что Яну захотелось её отлупить. В конце концов, в пылу борьбы он почувствовал в себе просыпающееся желание, в чем Марго его и подозревала, — так что на рану он взглянул мельком и на всякий случай отодвинулся от девушки подальше.
Поужинали в молчании, потом, не сговариваясь, натаскали веток. Вниз постелили Янеков полушубок, укрылись полушубком Марго и легли, стараясь не касаться друг друга. Но когда к утру похолодало, девушка во сне так тесно прижалась к Яну, что он проснулся и долго не мог заснуть, взбудораженный её близостью. Потому он, наверное, и увидел тот странный сон: то ли вещий, то ли сказочный…
Сказка — не сказка, а пулю из плеча Марго он все-таки вытащил! Серьезная рана зажила, точно пустяковая царапина, и молодой лекарь чувствовал, что даже рубец от раны он мог бы разгладить без следа, но раз Марго ему не давалась, не верила в него, пусть теперь так и ходит! Со шрамом. Кто-то будет гладить её плечо, и вдруг его пальцы наткнуться на этот грубый рубец… А кто же это будет её гладить? Значит, кому-то будет можно, а ему, кто спас её от верной гибели, — нельзя?!
Марго зашевелилась, потянулась и, как котенок, чихнула, по-детски трогательно потянув носом.
— Чего ты так рано проснулся? — сонно спросила она, сверкнув голубизной из-под полуприкрытых век.
— Ничего, — буркнул Ян, отворачиваясь: ещё не хватало, чтобы она подумала, будто он из-за неё переживает, не спит, как говорится, бегает за ней… когда он ей так противен, что она не может даже раненое плечо показать…
— Ты чего надулся, как мышь на крупу? — продолжала допытываться Марго, окончательно проснувшись.
— Ничего я не надулся. Только, если тебе неприятно мое присутствие, скажи об этом прямо, а то вчера такое устроила… Я на твою честь вовсе не покушался, я просто хотел посмотреть, как заживает рана.
— А мне показалось, что твои лекарские обязанности тебя тяготят. Ты таким безразличным тоном предложил меня осмотреть, будто я — больная лошадь.
— Что ты придумала! — Ян даже растерялся от такой глупости:
Марго же гладила его по волосам, не замечая, что все сильнее прижимается к нему.
— Я не придумала, я влюбилась в тебя с первого взгляда. Когда ты склонился надо мной, раненой, я подумала, что в раю, а ты — ангел моей мечты.
Она прыснула.
— Не богохульствуй, — Ян шутливо потрепал её по плечу, но, во избежание последствий, никак на её порыв не откликнулся.
— Я ещё никого не любила, да и жениха у меня не было, — призналась Марго. — То есть, конечно, приходили к нам в гости молодые люди, которые ухаживали за мной. Большинство — знакомые отца по коммерции. Те, что тоже или сами лошадей разводили, или закупали их для своих конюшен. Некоторые ко мне сватались, но мама считала, что рано ещё говорить о замужестве; мне ведь тогда только пятнадцать исполнилось.
— Конезаводчик — величина большая, — подытожил Ян, — мне после таких твоих знакомых иначе как госпожой тебя и величать-то не стоит, поскольку у меня сроду и захудалой лошаденки не было.
— Думаешь, я хвастаюсь? Цену себе набиваю?! — в ответ на его насмешливый тон рассердилась Марго.
— Ничего такого я не думаю, — успокоил девушку Ян, привлекая к себе и по-братски целуя в макушку. Он вдруг почувствовал себя намного старше и ответственней. Так сложилось, что они оба — сироты, обоим не на кого надеяться, не от кого ждать поддержки, и Ян будет последним негодяем, если воспользуется доверчивостью и беззащитностью Марго.
— Как тебя звала мама? — спросил он, переводя разговор в другое русло.
— Маргит. Мари.
— А я буду тебя звать — Марина. Как по документам.
— Тем, где я — твоя жена?
— Пришлось написать так, — пресек её игривый тон Ян. — Поднимайтесь, краля. Надо быстренько поесть, и в дорогу. Что-то этот город и меня стал тревожить. Видно, ты права: нужно идти в обход.
Марго вскочила и отправилась в глубь леска совершать утренний туалет, а Ян привел себя в порядок раньше, потому сейчас он стал разводить костер.
Чем больше хлопец узнавал свою нечаянную подругу, тем больше изумлялся её таланту приспосабливаться к самым неожиданным бытовым неурядицам: если Ян, например, выбирал место для ночлега не глядя, ориентируясь в основном на сухое место, то Марго прежде всего искала воду: ручей ли, небольшую речушку — и никак не соглашалась питаться всухомятку, к чему Ян привык, даже живя с матерью.
— Я не желаю получить заворот кишок, — категорически заявляла девушка
Выражение "заворот кишок" в её устах звучало как анафема дьяволу. Он не успел и оглянуться, как эта девчонка взяла на себя управление их скромным хозяйством.
Она учила его разжигать костер так, чтобы его не было видно с дороги. Обед себе путники готовили в металлической немецкой каске, подвешенной на кусок колючей проволоки. А когда Ян убил деревянной дубиной порхнувшую из-под ног перепелку, радости Марго не было предела.
— У нас ведь есть продукты, — удивился этому всплеску эмоций Ян. Целый мешок.
— Ну, и надолго нам его хватит? — щурилась девушка и показывала ему найденные птичьи яйца. — Вот сейчас приготовлю их с салом, — опять экономия!