Дар юной княжны
Шрифт:
— Вовсе я не девочка, — обиделась Марго. — Мне на Троицу шестнадцать исполнилось. И, думаю, я не намного младше вас.
Ольга только собралась ответить, как с прилегающей дороги они услышали конский топот, и вскоре показались три всадника в черных бурках, одинаково бородатые и оттого странно зловещие.
— Сто-о-ой! — закричал один из них.
— Не останавливайся! — в один голос закричали Ольга и Ян и удивленно переглянулись: предчувствие повышенной опасности охватило их одновременно.
От их крика Герасим встрепенулся и изо всех сил хлестнул Кару кнутом. Лошадь резко рванула вперед, и привставшая было
Пыл преследователей заметно поугас. Случившееся стерло с их лиц алчную гримасу предчувствия легкой добычи. Следующий выстрел опомнившейся Ольги поставил точку в неприятном эпизоде — под одним из нападавших рухнул и забился в судорогах конь. Третий махнул рукой с зажатой в ней нагайкой, спешился и стал помогать товарищу выбираться из-под упавшей лошади.
Кто были эти люди? Бандиты, промышлявшие на большой дороге? Бойцы какого-нибудь ополчения? Путники отмахнулись от вопросов, предпочитая уверять себя, что опасность, оставшаяся позади — уже не опасность. Герасим продолжал править Карой и при этом бурчал себе под нос:
— Дожил матрос, бабы стреляют, а я только вожжами машу!
Катерина улыбнулась и мягким шлепком прогнала Альку с насиженного места подле возницы: шось затужил её коханый!
Алька не обиделся, он и сам хотел поближе познакомиться с новенькими. Принюхаться, как шутил отец. И он с места в карьер спросил:
— Вы с нами надолго или так, подъехать?
Ян и Марго непонимающе переглянулись.
— Алька хочет знать, — пояснила Ольга, — далеко ли вам добираться? Может, к примеру, в ближайший хутор идете, к родственникам?
— Какие там родственники! — по-бабьи горестно вздохнула Марго. — Сироты мы с Янеком.
— Все мы тут такие. Разве вот у Герасима, — Ольга кивнула на атлета, родители живы, а так… едем — кто куда, по пути представления устраиваем, на хлеб зарабатываем. Друзей по дороге теряем. У Альки отца убили, мужа моего белые забрали. Что с ним будет…
Ольга отвернулась, стесняясь подступивших слез. Алька подозрительно засопел.
— Жалко, что мы для вас — люди неподходящие, — разрядил возникшее напряжение Ян. — Мы с Марийкой ничего в цирковом деле не смыслим.
— Ты за себя и говори, — не согласилась Марго.
— Посмотрели бы вы, как я с лошадьми управляюсь! Любую смогу объездить, даже танцевать научу. Меня один папин друг, из цирка, между прочим, к себе в труппу звал, да папа не пустил. Мол, шутит он, надо мной смеется. Сказал, пока я жив… — И тоже вздохнула. — Теперь папы нет, запрещать некому.
— Значит, я один для вашего дела негодный, — хмыкнул Ян.
— Не переживай, — Алька панибратски похлопал его по плечу. — Мы и тебе что-нибудь придумаем. Вон Катерина тоже ничего не умела, а теперь — заядлая циркачка.
А вокруг буйствовала весна. Прозрачно-холодный апрель сменился пышно-зеленым маем, ночи потеплели настолько, что уже не вызывали в путниках тревоги своим приближением. Наступал вечер, и Герасим оглядывался в поисках подходящего места для ночлега. Ольга и Алька были увлечены разговорами со своими новыми товарищами. Катерина подремывала, прислонясь к плечу Герасима. Потому в первую минуту никто из путешественников не понял,
В воздухе просвистел аркан и затянулся на шее Кары. Обезумевшее от страха животное рванулось в сторону и захрипело. В ту же минуту повозка была окружена людьми в черных папахах, теми самыми, что уже пытались остановить их сегодня. Видимо, преследователи решили больше не рисковать и устроили засаду.
Растерявшиеся от неожиданности путники, за исключением Герасима, почти не сопротивлялись. Матрос заехал кому-то из нападавших в ухо, другого ударил в челюсть, но нападавшие тоже умели драться и после хорошей взбучки бунтаря со связанными руками бросили на дно повозки, где аккуратно спеленутые лежали остальные его товарищи.
— Видал, какие крали попались? — говорил один из разбойников, трясясь рядом с повозкой, которой управлял другой, постарше, в темной бекеше; на левом рукаве её был вырван пулей клок и виднелись следы крови. Катеринина пуля, как определили артисты. Раненый что-то угрюмо буркнул, видимо, ему было больно.
— Да уж, будет Паше с чем к туркам-то ехать! — хохотнул третий всадник.
Это странное то ли имя, то ли кличка, с ударением на втором слоге неприятно поразило пленных и заставило сжаться в дурном предчувствии женские сердца. Герасим бессильно скрипнул зубами.
Внешне оставался спокоен один Ян. Он уже понял: стоит ему начать нервничать, суетиться или пугаться, как он перестает чувствовать окружающее и, кажется, напрочь лишается своих необычных способностей.
Глядя на него, успокоилась и Ольга. Она все чаще посматривала в его сторону и уверялась, что уже видела юношу когда-то. Наяву или в своих странных видениях? Поплавский. Наверное, поближе к Польше — обычная распространенная фамилия. Но в Петербурге не могла ли она знать этого парня? Скорее всего, нет. Сквозь его тонкие черты лица все-таки проступал деревенский налет. И даже не просто деревенский, а по-деревенски наивный… Господи, Поплавский! Как же это она сразу не вспомнила? Ведь так звали польского шляхтича, увезшего из-под венца петербургскую красавицу Елизавету Астахову, прабабку Ольги. А в облике Яна она разглядела некоторые черты дяди Николя. Не может быть! Неужели этот парень — её дальний родственник? Невероятно. И потом, Поплавские, насколько она знала, были аристократами, а Ян наверняка из деревни… Надо спросить у него как-нибудь потом… Ольга пошевелила связанными руками. Да и не в таких же условиях выяснять родственные отношения!
Марго подметила Ольгин интерес и заревновала. Чего эта тощая красотка так уставилась на её Янека? Да, ее! Вон и в документах написано: они — муж и жена. На женатых мужчин так смотреть нехорошо. От этих мыслей Марго даже жарко стало.
А Ольга уже думала о другом. С тех пор, как она покинула Одессу, прошло всего два месяца, а будто целая жизнь. Господи, где та юная княжна, что танцевала на своем первом балу с кавалергардом Ростоцким? Кажется, он даже просил её руки? Где романтичная институтка, что декламировала восторженные строки: "На далекой звезде Венере солнце пламенней и золотистей…" [43]
43
Стихи Н. Гумелева.