Дарханы. Академия Четырех богов
Шрифт:
Бьёрн под моим явно горящим взглядом уселся на скамейку перед мной верхом, перекинув ногу, и осторожно потянул меня за босую ступню к себе. Молча оголил мою голень, закатав штанину до колена, чтобы рассмотреть рану. Пальцы его в осторожном осмотре прошлись по коже, и от его движений меня отчего-то бросило в краску, а сердце заколотилось как бешеное.
Он издевается, прекрасно понимая, что моя ссадина не стоит такого пристального внимания, но делает вид, что я серьезно больна! Вот же… зараза ивварская! Нахмурившись, он поводил рукой над раной и даже с огорчением цокнул.
И я ведь сама
— Жить буду? — хмуро бросила я, уже жалея, что в это ввязалась.
— А хотите? — Бьёрн поднял на меня светло-серый на солнце взгляд.
Ногу мою он не выпускал, удерживая щиколотку между широких тёплых ладоней, и мурашки против воли пробежали по коже. Хотелось даже продлить этот момент. Светлые его косицы колыхались на ветру, солнце подчеркивало нос и золотило легкую шетину на подбородке — и весь этот якобы суровый северный мужчина сейчас казался одновременно серьёзным и при этом… готовым поддаться моим правилам.
Сердце забилось тревожно и неприятно, когда я позволила злости на саму себя захватить всё тело. Но мне пора научиться держать себя в руках. Опустив взгляд на ладони Бьёрна, которые стали словно ещё горячее, прикасаясь к моей коже так, как никогда не касался лекарь в нашем поместье, я ответила как можно более сдержанным тоном:
— Хотелось бы, сентар де Ларс. Я бы не пришла к вам, если бы не считала, что рана может представлять для меня опасность.
Я чуть поморщилась от мысли, что с каждой из этих девиц он действует точно так же: играет, улыбается, строит говорящие взгляды. Было наивно с моей стороны предположить, что только со мной он ведёт себя так. Я ведь ничего почти не знаю о дарханах. Быть может, здесь и принята такая легкомысленность?
И все могут… позволить себе любую интимную близость без осуждений со стороны родителей или наставников, за которую у нас на Корсакийских устроили бы кровную месть вся родня с оскорбленной стороны. Кровь шумела в ушах.
— Я ведь спрашивал нужна ли помощь перед завтраком?
Да, именно тогда, когда я отмахнулась, что он “уже помог, спасибо”. Я сощурилась, снова сталкиваясь с ним взглядом. Бьёрн закатал рукава — и стали видны чёрные татуировки, ползущие от предплечья выше к сгибу локтя, и скрывались под рубахой.
— Думала, быстрее пройдет, но ещё болит.
Бьёрн несильно сдавил кожу возле ссадины, и я действительно зашипела от боли. Не убирая руки и не ослабляя захват, он ненадолго прикрыл глаза, пока я морщила нос, стараясь не простонать в голос. Брат научил меня драться и не плакать, и я вполне гордилась этим умением — держаться до последнего.
Наконец он ослабил захват, и я боялась открывать глаза в опаске, что увижу кровоподтеки с синяками на обычно нежной и гладкой коже.
Бьёрн медленно убрал ладони, ветер пробежал по коже — там, где он только что касался, мурашки приподняли волоски на коже. И пока я не открыла глаза, он встал, судя по лёгким шагам, и зашел в дом. Я чуть прищурилась, открывая глаза и осматривая ногу. Рана действительно будто затянулась, только следы
Не прошло, правда, и пары мгновений, как он вернулся с миской с водой и чистой тряпицей. Уселся лихо, как ни в чем не бывало, так же верхом и, деловито подвинув к себе мою ногу и поставив ступню у своего бедра, прикоснулся мокрой тряпицей к бывшей ране. Запахло резко и защипало, и вот тут моей выдержки не хватило — я поморщилась и охнула.
— Как именно это случилось? — спросил Бьёрн между делом.
Он не позволил мне вырваться, одной рукой ухватил за щиколотку и удержал на месте, второй продолжил обрабатывать оставшийся рваный край ссадины, где еще кровило.
— Просто упала.
Дархан, судя по взгляду, ждал продолжения рассказа, не отнимая тёплой руки от моей кожи, но я пришла сюда не жаловаться на Ильхаса и не плакаться о своей судьбе.
— И кто виноват в этом падении, ваше святейшество?
— Какая разница?
Некстати вспомнилось, как Бьёрн, хоть и подшучивал надо мной сам, однако мигом одним окриком заткнул матросов на палубе, когда я решилась играть с ним в этот тафл. Неужели за его шутками кроется всё же… благородный мужчина?
Но мои надежды разбились в прах.
— Ну, а как же? Надо наказать за покушение на царственную особу, — ответил он, вскинув на меня быстрый взгляд и бросив тряпицу в миску. — Прикажете собрать подданных и устроить королевский суд?
— Перестань. Это. Делать, — прошипела я, выходя из себя.
— Переходим “на ты”? Думаю, после спасения твоей жизни от страшной опасности — только что — я заслужил это право. Правда?
Бьёрн с силой удержал мою щиколотку, которой я дернула, и оставил держать ступню на лавке — что за неловкая поза! Его глаза смеялись — он и мёртвого доведёт до горячки. Боги, зачем я только решилась сюда прийти? С ним невозможно разговаривать серьезно. Несносный, несносный тип, привыкший к тому, как вокруг без конца вьются девчонки!
— Если ты меня отпустишь.
— Сначала хочу услышать, зачем ты пришла на самом деле. Или ты и правда принцесса — испугалась царапины?
— Да, испугалась. Я не знаю этих земель и что здесь за зараза… ходит, — посмотрела я в его глаза, не отводя взгляд. — Спасибо, что помог.
Бьёрн выпустил мою щиколотку и позволил отстраниться, а сам опёрся ладонями на лавку позади себя и невозмутимо позволил себе разглядывать меня так, словно я не девушка из богатой и благородной семьи, а очередная девчонка, готовая бегать за ним!
Будь он на моих землях, уверена, ему бы пришлось очень постараться, чтобы не опростоволоситься в гостях, но здесь — увы! — мне надо было играть по их правилам.
Однако я не удержалась от строгого:
— Перестань так на меня смотреть.
Собранный, высокий, ловкий, он сейчас казался особенно привлекательным. Закатное солнце бликовало на его коже, и эти серые глаза всё ещё казались мне невероятно светлыми, какими-то ненастоящими.
— Как — так?
— Так, как будто я одна из твоих глупых поклонниц, с которыми ты тут развлекаешься! Я пришла по делу. Мне… нужна помощь.