Дары ненависти
Шрифт:
«Ишь ты! Заголилась она! Немедленно прикройся, подстилка диллайнская!»
«Я наброшу сверху шаль», – честно пообещала Джона.
«Все вы такие. Моя тоже, стоило только отвернуться, тут же давай хвостом вертеть перед чужими мужиками. То ножку покажет, то глазки состроит».
«А ты давай кулаки распускать, да?»
Специально приглашенный куафер трудился как раз над укладкой, пытаясь справиться с непокорными и жесткими волосами графини. Джоне же полагалось сидеть не шелохнувшись, но как можно выполнить это условие, если вокруг вьется
«Вашу сестру вообще надо пороть регулярно – сразу после обеда. А тебя, паршивка, еще и перед ужином».
«Мечтай-мечтай, волчина жареный», – мысленно ухмыльнулась леди Алэйя, стараясь не упустить ни единого движения ловких рук мастера дамских причесок. Тут все серьезно – стоит ослабить бдительность, и сей кудесник сразу же превратит голову в клумбу, где среди лент, драгоценностей, цветов и перьев волос не разглядишь.
«И скажи этому… мужеложцу, чтоб перестал пялиться!»
«А у тебя глаз-то наметанный», – удивилась Джона.
Завитого и надушенного мастера и вправду причислить к мужескому полу было крайне сложно. И не столько из-за жеманных, почти девичьих манер. Хватило и того, как страстно господин Ригс смотрел на несчастного Джониного камердинера. Хоть обратно в Янамари отсылай, честное слово. А то ведь, чего доброго, силой возьмет бедного Арана, повинного только в стройности своих ног и упругости ягодиц.
«Похабная дрянь!»
«Кто из нас двоих?»
«Оба!»
Графиня попыталась отгородить свой разум от воплей призрака, но тот не собирался сдаваться, усилив натиск.
«Немедленно переоденься! Тебя в первом же переулке поимеют во все дыры! Бесстыжая девка! Змеюка драная! Шлюха! Прикрой сиськи!»
При жизни воинственный предок воспитанностью и деликатным обхождением себя не обременял. Типичный ролфийский рыцарь-дружинник – насильник, убийца, грабитель и виртуоз бранного слова. Поэтому большей части эпитетов, которыми Эйккен награждал свою правнучку, она даже не понимала.
«Ты вредный, наглый дед! Кстати, а ты мне все-таки прадед или прапрадед? Или прапрапрадед? Что-то я не помню твоего портрета в фамильной галерее».
«Это потому, что я голыми руками удавил того наглого хмыря с кисточками, который к моей Джоэйн клинья подбивал… – деловито и откровенно поведал неутомимый ревнивец. – На тебя только нет никакой управы! Тварь ползучая! Ну, ты вернешься, ну я тебе устрою ночку!»
Призраки… Они, конечно, бесплотны и почти безобидны, но сколько же от них шума! И если не успокоить дух деда – блюстителя морали, то о тишине на несколько дней надо забыть. Не отстанет ведь.
«Я, между прочим, себе не любовника ищу, а мужа выбираю, – напомнила Джона возмущенному родичу. – И сегодняшний мой кавалер – ролфи. Он тебе понравился бы».
Дед злобно засопел над самым ухом.
«Небось какой-нибудь полукровка паршивый – ни рожи ни кожи, слюнтяй и рохля с гнилой птичьей кровью?»
«Совсем нет. Высок, зеленоглаз и строен. И богат».
«Только попробуй его в дом приволочь!»
– Я
– Делайте. Только поторопитесь.
«Что? Уже между ног чешется? Не терпится в блудилище?» – прошипел Эйккен прямо в ухо.
«Дурак – ты, эрн, – вспылила мысленно Джона. – Это опера, театр, общественное место. Если ты всю жизнь шлялся по борделям… ну, когда не насиловал девочек, то нечего болтать о том, о чем ничего не знаешь!»
И тут ей пришла в голову потрясающая шутка – взять настырного духа в оперу. Призраки не очень-то любят менять место обитания, но если живой человек, тем паче шуриа, позовет их с собой куда-нибудь… А что? Повеселимся, решила Джона.
«Поедем вместе. Ты оценишь представление и жениха. Тебе понравится», – заявила леди Янамари, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не начать подло хихикать. Ей предстояло услышать много нового об умственных способностях презренных диллайн, посмевших покуситься на святое – переиначить сагу о деве Сигрейн. А заодно пусть вредный дед сравнит наряд Джоны с платьями других дам и оценит ее скромность.
– Все готово, миледи.
– Благодарю.
В ладонь куафера скользнула серебряная монета за труды. Сделать так, чтобы стороннему наблюдателю казалось, будто каждый локон графини мягче шелка, великое и трудоемкое искусство.
Джона поправила высокие перчатки и незаметно подмигнула призраку. Мол, не отставай, только тебя одного жду.
Грэйн эрн-Кэдвен
Платье, присланное с подачи совиной леди, оказалось белым. Грэйн подавилась проклятием и, задыхаясь, выронила мерзкую тряпку обратно в коробку. Тварь! Одержимая мерзкая тварь с птичьими мозгами! Несушка поганая! Как она посмела?!
Как она узнала?!
Рычание ролфи сменилось злобным смехом. Когти Локки! Ведь и верно – знает волк, чью овцу задрал. Диллайн ничегошеньки не знала ни о капитане-шуриа, ни о позоре Грэйн – ни о ролфийском обычае наряжать шлюх в белое, хотя традиция эта будет подревнее Синтафа. Белый ведь не только цвет воинского плаща и кос Священного Князя, это еще и цвет исподней рубашки. Именно оттуда, а вовсе не от привычки обозных девиц выскакивать из палаток, завернувшись в один лишь военный плащ, и пошел этот обычай. Диллайн ничего не знала об этом, но чтоб вот так, не глядя, попасть не в бровь, а в глаз… Грэйн скрипнула зубами и аккуратно расправила платье. Шмиз, это называется шмиз. Будем знать.
Все ведь верно, не так ли? Предсказание майора Фрэнгена сбылось, честь потеряна безвозвратно, а значит – белое шлюхино платье, непристойно открытое спереди так, что грудь едва не вываливается из лифа, теперь самый подходящий наряд для эрны Кэдвен. А раз так, то и нечего теперь зубами скрипеть.
Шлюха. Кровь Локки, шлюха! Но не наемная убийца. Нет, тут диллайн просчиталась.
Подтянув перчатки и поправив жемчужно-серую накидку так, чтоб хоть немного прикрыть неприличный вырез, Грэйн еще раз мысленно представила себе образ графини Янамари, словно бы «всмотрелась» в лицо своей будущей жертвы. Ну что ж, змея, вот и пришла пора по-знакомиться поближе.