Дары смерти (перевод Snitch)
Шрифт:
— То, что они натворили, разрушило её, она так никогда и не оправилась от этого. Она бы не использовала магию, но не могла от неё избавиться — сила осталась в ней и сводила с ума, когда она не могла её контролировать, сила вырывалась наружу, и тогда сестра становилась странной и опасной. Но чаще всего она была ласковой и пугливой и безобидной.
Отец выследил тех подонков, что сотворили с ней это, — продолжил Аберфорс, — и напал на них. И его за это заточили в Азкабан. Он никогда так и не признался, почему так поступил, потому что если бы в Министерстве узнали, что стало с Арианой, её бы наверняка упекли
Мы должны были держать её в безопасности и избежать огласки. Мы переехали, сделали вид, что она больна, и мать ухаживала за ней, стараясь, чтобы она всегда была счастлива и спокойна.
Её любимцем был я, — сказал он, и с этими словами сквозь морщины и спутанную бороду Аберфорса проглянул неряшливый школьник. — Не Альбус — тот, когда был дома, вечно сидел в своей комнате, читая книги или подсчитывая награды, ведя переписку с "наиболее выдающимися личностями в современном магическом мире", — передразнил Аберфорс. — Он не хотел с ней возиться. Я ей нравился больше. Я мог уговорить её поесть, когда она отказывалась есть у матери, я мог унять её, когда она злилась, а когда она была спокойная, то помогала мне кормить коз.
А потом, когда ей исполнилось четырнадцать… Понимаете, меня там не было, — продолжил Аберфорс. — Если бы я был там, я бы смог успокоить её. У неё случился очередной приступ ярости, а мать была уже не так молода, и… это был несчастный случай. Ариана не могла справиться с собой. Но мать погибла.
Гарри испытывал смесь жалости и отвращения, он не хотел больше ничего слышать, но Аберфорс продолжал говорить, и Гарри размышлял, как много времени прошло с тех пор, как тот рассказывал эту историю и рассказывал ли вообще когда-либо.
— Это поставило крест на кругосветном путешествии Альбуса в компании Доджа. Они оба приехали домой на похороны матери, и Додж уехал дальше сам по себе, а Альбус стал главой семьи. Ха! — Аберфорс сплюнул в огонь.
— Я говорил ему, что присматривал бы за ней, мне до школы дела не было, я бы дома остался и занимался ею. А он сказал, что я должен закончить обучение и что он возьмёт сестру на себя вместо матери. Маленькое унижение для Мистера Отличника — за уход за полусумасшедшей сестрой, чтобы она в какой-то момент не взорвала дом, не полагается наград. Но несколько недель он неплохо справлялся… пока этот не появился.
И тут черты Аберфорса приобрели действительно опасный вид.
— Гриндевальд. И братец наконец-то получил равного себе собеседника, такого же блестящего и талантливого, как и он сам. И уход за Арианой отошёл на второй план, пока они строили свои планы о новом порядке в колдовском мире, и как они отправятся искать Дары Смерти, и обо всём прочем, что их так интересовало. Великие планы ради блага всего колдовского сообщества, и если пренебречь одной юной девушкой, какое это имело значение, когда Альбус трудился во имя высшего блага?
Но через несколько недель мне это надоело. Мне вот-вот пора была возвращаться в Хогвартс, и я сказал ему, им обоим, прямо в лицо, как вам сейчас, — и Аберфорс взглянул на Гарри, и несложно было представить себе его подростком, напряжённым и злым, лицом к лицу со старшим братом. —
Началась ссора… и я вытащил палочку, и он вытащил свою, и лучший друг моего брата наложил на меня Круциатус… Альбус пытался остановить его, и мы все трое подрались, взрывы и вспышки света выбили её из колеи, она не могла вынести это…
Кровь отлила от лица Аберфорса, будто ему нанесли смертельную рану.
— …я думаю, она помочь хотела, но на самом деле, просто не знала, что делает, и я не знаю, кто из нас это сделал, кто угодно мог — и она умерла.
Его голос прервался на последнем слове, и он опустился на ближайший стул. Лицо Гермионы было мокрым от слёз, а Рон был почти так же бледен, как и Аберфорс. Гарри не испытывал ничего, кроме отвращения. Он хотел бы никогда не слышать этого, вымыть это из своего сознания.
— Мне… мне очень жаль, — прошептала Гермиона.
— Умерла, — прохрипел Аберфорс. — Умерла навсегда.
Он вытер нос рукавом и прочистил горло.
— Конечно же, Гриндевальд смылся. За ним у него на родине и так уже кое-что числилось, и ему не хотелось, чтобы Ариану тоже на него повесили. А Альбус оказался свободен, не так ли? Свободен от обузы, которой была сестра, свободен, чтобы стать величайшим колдуном в…
— Он никогда не был свободен, — сказал Гарри.
— Что-что? — спросил Аберфорс.
— Никогда, — повторил Гарри. — В ту ночь, когда умер Ваш брат, он выпил зелье, которое его с ума свело. Он начал кричать и умолять кого-то, кого там не было. "Не трогай их… лучше меня…"
Рон и Гермиона уставились на Гарри. Он никогда не рассказывал подробностей происшедшего на острове в озере: события, последовавшие за их с Дамблдором возвращением в Хогвартс, полностью это заслонили.
— Он думал, что снова был там с Вами и Гриндевальдом, я уверен, — сказал Гарри, вспоминая, как шептал и просил Дамблдор. — Он думал, что видит, как Гриндевальд напал на вас с Арианой… Для него это было пыткой, если бы Вы его видели в тот момент, то не стали бы говорить, что он был свободен.
Казалось, Аберфорс был поглощён созерцанием своих узловатых жилистых рук. После долгого молчания он проговорил:
— Поттер, как ты можешь быть уверен в том, что мой брат не был заинтересован в высшем благе больше, чем в тебе? Как ты можешь быть уверен, что ты не такой же расходный материал, что и моя сестра?
Сердце Гарри будто пронзило ледяной иглой.
— Я не верю. Дамблдор любил Гарри, — сказала Гермиона.
— Почему же тогда он не приказал ему спрятаться? — парировал Аберфорс. — Почему не сказал: "Позаботься о себе, выжить можно вот так-то"?