Дары смерти (перевод Snitch)
Шрифт:
Гарри не знал, откуда взялся этот гнев, теперь поднявший со стула его самого. Люпин выглядел так, будто Гарри его ударил.
— Если новый режим считает, что магглорождённые — зло, — сказал Гарри, — то что сделают с полуоборотнем, отец которого состоит в Ордене? Мой отец умер, пытаясь защитить нас с мамой — думаешь, он посоветовал бы тебе оставить своего ребёнка и искать с нами приключений?
— Да как… как ты смеешь? — сказал Люпин. — Дело не в жажде — не в жажде опасности или славы — как ты посмел предположить такое…
— Ты, по-моему, слегка перехрабрился, — сказал Гарри. — Хочешь пойти по стопам Сириуса…
— Гарри, нет! — умоляюще вставила Гермиона, однако он не оторвал гневного взгляда от помертвевшего лица Люпина.
— Вот уж ни за что не подумал бы, — продолжал он, — что человек, учивший меня сражаться с дементорами, — трус.
Люпин так быстро вытащил свою палочку, что
— Рем, Рем, вернись! — кричала Гермиона, но Люпин не отозвался. Через миг они услышали, как с грохотом захлопнулась входная дверь.
— Гарри! — запричитала Гермиона. — Как ты мог?
— Легко, — ответил Гарри и встал, чувствуя, как на голове в месте удара о стену вспухает шишка. Его до сих пор трясло от злости.
— И нечего на меня так смотреть! — огрызнулся он на Гермиону.
— Не лезь к ней! — рявкнул Рон.
— Нет — нет — нам нельзя ссориться! — сказала Гермиона, бросаясь между ними.
— Не надо было это всё говорить Люпину, — сказал Гарри Рон.
— Сам напросился, — ответил Гарри. В голове наперегонки неслись обрывки воспоминаний: вот Сириус падает за занавес; разбитый Дамблдор висит в воздухе; вспышка зелёного света и голос матери, умоляющий пощадить…
— Родители, — сказал Гарри, — не должны бросать детей, если только… если только им не приходится.
— Гарри, — сказала Гермиона, протягивая руку, чтобы утешить его, но он оттолкнул её руку и отошёл прочь, не сводя глаз с огня, который наколдовала Гермиона. Однажды из этого камина с ним разговаривал Люпин. Гарри нужно было верить в Джеймса, и Люпин тогда его успокоил. А теперь искажённое мукой белое лицо Люпина как будто плавало перед ним в воздухе. Он ощутил тошнотворный приступ угрызений совести. И Рон, и Гермиона молчали, но Гарри был уверен, что они смотрят друг на друга у него за спиной, беззвучно переговариваясь.
Обернувшись, он успел заметить, как они поспешно отвернулись друг от друга.
— Знаю, не надо было называть его трусом.
— Да, не надо было, — немедленно отозвался Рон.
— Но ведёт он себя как трус.
— И всё-таки… — сказала Гермиона.
— Знаю, — сказал Гарри. — Но если он от этого вернётся к Тонкс, значит, оно того стоит, так?
Голос его невольно прозвучал умоляюще. У Гермионы был сочувствующий вид, у Рона — сомневающийся. Гарри смотрел под ноги, думая об отце. Поддержал бы его Джеймс в том, что он сказал Люпину, или разозлился бы на сына за то, как он обошёлся с его старым другом? Казалось, тишина в кухне ещё звенела от последней сцены и невысказанных упрёков Рона и Гермионы. Принесённый Люпином «Ежедневный пророк» так и лежал на столе. С первой полосы в потолок глядело лицо Гарри. Он подошёл к столу и сел, наугад открыл газету и стал притворяться, что читает. Слов он не понимал: в голове ещё не улеглись впечатления от стычки с Люпином. Он был уверен, что Рон и Гермиона возобновили свои беззвучные переговоры по ту сторону «Пророка». Он громко перевернул страницу, и в глаза ему бросилось имя Дамблдора. Рядом Гарри увидел семейную фотографию, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кто на ней изображён. Под фотографией были слова: «Семья Дамблдоров. Слева направо: Альбус, Персиваль с новорождённой Арианой на руках, Кендра и Аберфорт». Заинтересовавшись, Гарри рассмотрел фото внимательней. Отец Дамблдора, Персиваль, был человеком приятной внешности. Казалось, глаза его ещё мигали даже на этой выцветшей старой фотографии. Малышка Ариана была чуть длиннее булки хлеба, и запоминающихся черт у неё было не больше. Мать, Кендра, носила свои чёрные как смоль волосы высоко собранными в узел. У неё было точёное лицо. При взгляде на её правильные черты: тёмные глаза, высокие скулы и прямой нос над шёлковым платьем с высоким воротом, Гарри вспомнились виденные им когда-то фотографии американских индейцев. Альбус и Аберфорт были одеты в похожие курточки с кружевным воротом. И волосы они оба носили до плеч. С виду Альбус был на несколько лет постарше, а в остальном мальчики были очень похожи, ведь Альбус тогда ещё не сломал нос и не носил очков.
Их семья, безмятежно улыбаясь с разворота газеты, казалась вполне счастливой и нормальной. Малышка Ариана едва заметно махала ручкой из шали, в которую была завёрнута. Над фотографией Гарри увидел заголовок:
ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ОТРЫВОК ИЗ ГОТОВЯЩЕЙСЯ К ВЫПУСКУ БИОГРАФИИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА
Решив,
«Гордая и высокомерная Кендра Дамблдор после широкой огласки ареста и заключения в Азкабан её мужа Персиваля не смогла больше оставаться в Рытой Пустоши. Тогда она решила сняться с места и переехать всей семьёй в Годрикову лощину — деревню, позднее широко известную как место странного спасения Гарри Поттера от Сами-Знаете-Кого.
Годрикова лощина, как и Рытая Пустошь, была домом нескольких семей волшебников, но поскольку Кендра ни с кем из них знакома не была, здесь она могла избавиться от любопытствующих о преступлении мужа, досаждавшего ей в старой деревне. Постоянно отвергая любые попытки новых соседей-волшебников завязать с ней дружбу, она вскоре добилась того, что её семью оставили в полном покое.
«Захлопнула у меня перед носом дверь, когда я пришла поприветствовать её с домашними пирожками-котелками, — говорит Батильда Бэгшот. — В первый их год там я только и видела что двоих парнишек. Так и не узнала бы, что у неё есть дочь, если бы в ту же зиму не пошла при луне собирать унылики. Тогда и увидела, как Кендра ведёт Ариану в сад за домом. Она с ней прошлась по лужайке, крепко её держа, а потом отвела обратно в дом. Я не знала, что и думать».
По-видимому, Кендра считала, что переезд в Годрикову лощину — прекрасная возможность раз и навсегда спрятать Ариану. Вероятно, это она планировала сделать уже несколько лет. Важная дата: когда Ариана исчезла из виду, ей едва исполнилось семь. Большинство специалистов сходятся в том, что именно к семи годам в человеке проявляется волшебство, если оно есть. Никто из ныне живущих не помнит, чтобы Ариана проявляла хоть малейшую магическую способность. Следовательно, Кендра явно решила скрыть существование дочери, чтобы не стыдиться отпрыска-пшика. И конечно, держать дочь в заточении было проще, уехав подальше от друзей и соседей, её знавших. С тех пор о существовании Арианы знала лишь горстка людей, а на их молчание можно было рассчитывать, в том числе и оба брата девочки, по материнскому наущению отклонявших все неловкие расспросы ответом «Моя сестра для школы слишком слабенькая».
Читайте на следующей неделе: «Альбус Дамблдор в Хогвартсе: награды и надувательство».
Гарри ошибся: от прочитанного всё-таки стало хуже. Он снова взглянул на фотографию с виду счастливой семьи. Правда ли всё это? Как узнать? Он захотел поехать в Годрикову лощину, даже если Батильда будет не в состоянии с ним поговорить. Он хотел посетить место, где и он, и Дамблдор потеряли любимых людей. И ту, когда он опускал газету, собираясь спросить мнения Рона и Гермионы, по кухне эхом прокатился оглушительный хлопок.
Впервые за эти три дня Гарри совершенно позабыл о Скрипуне. Первой его мыслью было, что в Люпин вломился обратно в комнату, и долю секунды он не понимал, что это за клубок барахтающихся конечностей возник ниоткуда рядом с его стулом. Гарри подскочил на ноги. Из непонятной мешанины выпутался Скрипун и, отвесив Гарри низкий поклон, прокаркал: «Скрипун вернулся с вором Мундунгусом Флетчером, хозяин».
Мундунгус неуклюже встал на ноги и вытащил волшебную палочку, однако Гермиону ему было не опередить.
— Экспеллиармус!
Палочка Мундунгуса подлетела в воздух, и Гермиона её поймала. Мундунгус, пригнувшись, с безумным взглядом метнулся к лестнице. Рон захватил его, как заправский регбист, и Мундунгус с глухим хрустом шлёпнулся на каменный пол.
— Ну чё ещё? — взревел он, извиваясь в руках у Рона. — Чё я такого сделал? Натравили на меня этого чёртова домашнего эльфа, чё вам надо-то, чё я сделал-то, пустите, пустите, а то…
— Не тебе сейчас нам угрожать, — сказал Гарри. Отбросив газету, он в несколько шагов пересёк кухню и встал на колени возле Мундунгуса, который в ужасе перестал барахтаться. Рон встал, пытаясь отдышаться и глядя, как Гарри решительно наставил волшебную палочку на нос Мундунгуса. От него разило старым потом и табаком. Волосы его были спутаны, а мантия чем-то заляпана.
— Скрипун извиняется за задержку в доставке вора, хозяин, — проквакал эльф. — Флетчер знает, как избежать поимки, у него много укрытий и подельников. И всё же Скрипун в конце концов загнал вора в угол.
— Ты просто молодец, Скрипун, — ответил Гарри.
Эльф отвесил ему низкий поклон.
— Ну а к тебе у нас есть пара вопросов, — обратился Гарри к Мундунгусу, на что тот немедленно завопил:
— Ну испугался я, испугался! Я с вами сразу идти не хотел. Без обид, парень, но я за тебя помирать не нанимался, а уж когда на меня налетел этот чёртов Сам-Знаешь-Кто, то тут любой бы смотался. Я сразу говорил, что не хочу…