Давай сыграем в любовь
Шрифт:
— Да, та самая. Время почти вышло.
— Ребят, я отойду, — Дашка, будто смекнув, что здесь явно лишняя, поднимается и уходит, к счастью, там Глеб с Арсом идут, и она будет какое-то время не одна.
Тем временем между нами с Русланом зависает молчание. Гробовое. Напряженное. Словно каждый в этот момент думает о чем-то своем. А может, это только я думаю. Находится рядом с этим парнем мне теперь невыносимо тяжело. Держать его под руку на мероприятиях, изображать подружку, понимать, что все это как яд, что медленно отравляет тело. Я не готова. Я не мазохиста. А потом еще смотреть, как Соболев зажимает свою психологини
Лучше постараться расставить все точки сейчас, разойтись, попробовать уговорить его закончить фиктивные отношения. Да, компромат на меня никуда не делся, и Руслан может послать меня к черту, продолжить игры в шантаж. Но я хотя бы попробую.
— Что? — со смешком срывается у него. — Герман ревнует?
Господи! Даже мысли у нас разные. Секунда-другая, мы пересекаемся взглядами, и от этого у меня спину мурашками осыпает. Глаза у Соболева такие холодные, жестокие, и сам выглядит не хуже айсберга. Моего личного. Который разнесет душу вдребезги. Вернее уже разнес.
— У него нет поводов, — хмыкнув, отвечаю, хотя меньше всего на свете мне охота говорить про Германа. Я все еще не понимаю, зачем Руслан приходил, звонил, принес тот пакет из аптеки. Почему он ведет себя то, как придурок, то пытается проявлять… заботу, что ли? Сложно… с ним безумно сложно.
— Значит, френдоза закончилась? — цепляется Соболев за слова. Тогда и я решаю зацепиться, но не за слова, а за действия.
— Зачем ты приходил? И почему не отдал пакет из аптеки?
— Неважно, — слишком резко отвечает Руслан. И мне вдруг кажется, что что-то происходит между нами. Что-то невидимое, но такое острое, как надрыв. Будто мы находимся на краю пропасти и вот-вот разобьемся. Оттолкнем друг друга окончательно. А может уже оттолкнули. И мне бы радоваться, однако сердце лишь сильнее саднит.
— Так рада, что сможешь зажиматься с этим чмошником? — язвительно интересуется Руслан.
— Он — не чмошник, — рычу сквозь зубы, крепче сжимая края учебника, который достала еще до этого. Склоняю над ним голову, желая всем видом показать, что дальше разговаривать не хочу. Пусть идет огрызаться в другое место. Не получается у нас по-человечески.
— Других во френдозу не отправляют.
— Друзья тоже нужны, — перелистываю страницу, а у самой от эмоций, что бушуют в груди, пальцы подрагивают. И тут Соболев, совсем обнаглев, выхватывает мой учебник, который был сроду спасательного щита. Я кидаю на него взгляд дикой кошки, на что получаю довольную ухмылку.
— Не думаю, что у вас что-то выйдет.
— Только с такими как ты ничего не выходит, — слетает машинально у меня. И вроде я понимаю, что зря делаю акцент на этом во второй раз, а поделать с собой уже ничего не могу. Это все обида во мне бушует, защитная реакция. — А с Германом у всех бы вышло. Он — хороший. И постоянный. А еще добрый, отзывчивый, и…
Договорить не успеваю, Руслан впихивает мне обратно книгу, поднимается и резко уходит. Правда не далеко, останавливается около лифтов, там какая-то девушка стоит, и он нагло кладет ей руку на талию. Притягивает к себе, улыбается, что-то шепчет на ухо. Девушка краснеет, закусывает губу, и вся будто расцветает от его внимания. А я… я чувствую, что мир дает трещину. Вроде уже затупилась симпатия, есть четкое осознание, что не быть нам вместе. Плохих парней принято держать на расстоянии. О них только книги писать
И при этом мне все равно больно. Ревность, колючими шипами, закручивает удавку на шее. А уж когда Соболев достает из рюкзака тот коробок, который я видела, и протягивает блондинке, в меня будто из дробовика пробивают. Это конфеты. Мои любимые. С фисташкой.
— Крис, — Дашка возвращается, а я наоборот подрываюсь. Ловлю себя на том, что еще минута и задохнусь. Не могу. Не хочу его видеть. С другими. Как он их будет лапать. Как они будут ему отвечать этими смущенными улыбками.
Больно. Оглушительно больно.
— Крис, — окрикивает Даша.
— Я в туалет… — отвечаю, не оглядываюсь. Склоняю голову, и убегаю прочь.
Пусть все это закончится. Ну, пожалуйста… пожалуйста.
Глава 39
— Русик, — мама ловит меня в холле, и практически силой впихивает булочку. — Ты так исхудал в последнее время.
— Нормальный я, — бурчу, и кладу на автомате булку на ближайшую полку. Аппетита нет от слова совсем. Всю ночь не спал, только глаза сомкну и на тебе — Кристина с придурком в обнимку. Я себя каким-то умалишённым ощущаю, честное слово. Никогда не страдал ревностью, тут же в меня будто точечно вставляют эти проклятые любовные импульсы. И вот я уже без сна, покоя, хотя вроде решил — хватит! Баста! Не нужна мне Крис. Да и зачем? Я ей, что любовь до гроба дать смогу? Нет. Мне так-то пару раз перепихнуться и достаточно. Тупо оскомину сбить, жажду проклятую, и можно смело на другую переключаться.
Однако мозг упорно проигрывает, даже не знаю кому, но кому-то точно. И вот я от еды отказываюсь, и на маму смотрю с явным раздражением, не в силах с собой что-то поделать. А она ведь вообще не виновата, а меня даже ее булочки бесят. Все бесит.
— Когда Кристина придет? Вы поругались? — от одного имени этой бестии, передергивает. И я тут же цепляюсь за возможность перевернуть ситуацию в свое русло. Зачем? Опять же не знаю.
— Да, — говорю, на ходу обуваясь.
— А ты подари ей что-то, цветы там или конфеты, — мечтательно предлагает мама. Она у меня тот еще романтик.
— Ма, ну какие конфеты?
— А ты что не знаешь, какие ей конфеты нравятся?
— Фисташковые, — на автомате выдаю я, и это новость как обухом. Потому что Лиса всего разок обмолвилась, какие ей нравятся. Такие вещи, мое подсознание обычно не сохраняет, ерунда же. Но вот мама спросила, а у меня моментально нашелся ответ.
Приехали…
— Тогда угости ее, не можешь от себя, скажи, что от меня, — мама улыбается и треплет меня по волосам. Она всегда так делает, когда пытается подбодрить. — Я жду ее в гости.
Молча киваю, а сам принимаю план к действию. Покупаю конфеты перед тем, как в универ заехать. И уже после, когда нахожу Ивлеву в холле ее факультета, сажусь рядом. Не думаю, как начать разговор, молча тянусь за коробкой, но Лиса умеет убивать любое хорошее действие. Пуля в лоб. И все. Никакие конфеты, я ясное дело, дарить не буду. Уж ей точно. Она все для себя решила, общение со мной ее напрягает, хотя не так… с таким как я… Эта ее реплика, как кислота в лицо. И вроде по натуре я пофигист с большой буквы, но который раз задевает.