Давай сыграем… в любовь…
Шрифт:
— Я считаю, Рудольф справиться и без твоих подсказок.
— Неужели? — она вскинула мятежные глаза на сына, — Пока что у него это не слишком хорошо получалось. Или я что-то не знаю?
— Они с Амалией целовались у него в гостиной, — проинформировал ее сын, оглядываясь на дверь, — Так что, какие бы намерения тобой не двигали, лучше оставит между ними все, как есть!
— Целовались… — задумчиво произнесла баронесса, — Рудольф времени даром не теряет. Единственное, девочка в силу своего воспитания может воспринять это все, как его очередную прихоть, а не как те чувства,
— Не успеют, Амалия потребовала список всех любовниц Рудольфа, — мрачно отозвался ее сын, косясь на дверь. Баронесса рассмеялась:
— Браво! Девочка оказалась даже умнее, чем я думала. Что ж, Эдмунд, тебе придется как можно чаще оставлять их вместе!
— Бога ради, мама! — слегка раздраженно ответил её сын, — Думаю, Рудольф прекрасно справиться со всем сам! Прости, мне пора.
Запечатлев почтительный сыновий поцелуй на щеке матери, он вышел из комнаты. Рудольф с Амалией стояли в холле. Император, все еще хмурясь, расхаживал около дверей, а его невеста очень пристально рассматривала висящие на стенах картины.
— Наконец— то! — бросил император своему адъютанту, — Нам уже давно пора вернуться!
Не дожидаясь ответа, он вышел на крыльцо дома. Амалия послушно направилась за ним, барон подхватил ее под руку.
— Не берите в голову все слова моей матушки, — посоветовал девушке Эдмунд совершенно правильно истолковав ее подваленное состояние, — Она слегка эксцентрична и пытается доказать всем равенство мужчин и женщин!
— А вы так не считаете? — вопрос прозвучал резче, чем Амалии хотелось бы.
— Я? — адъютант слегка задумался, — Я как— то не размышлял на эту тему.
— Женщина не может быть равной с мужчиной хотя бы потому, что лишь она может дать жизнь. Удел мужчины — лишь отнимать жизни, — вдруг отозвался Рудольф, — Буду признателен вам двоим, если мы все— таки сядем в карету! Мы привлекаем слишком много внимания!
В молчании они доехали до дворца, где император, тщательно следуя указаниям матери своего адъютанта, проводил невесту к её покоям, поцеловал на прощение руку и ушел, сопровождаемый верным Эдмундом. Амалия еще несколько мгновений смотрела им вслед, а затем прошла в свои комнаты.
В гостиной её ожидала посетительница. Девушка, одетая в темное платье, сидела в кресле с абсолютно прямой спиной, судорожно сжимая свою сумочку. Рядом с ней на полу стояла шляпная картонка.
— Мари! — воскликнула Амалия, моментально узнав свою гостью. Племянница Лилианы встала.
— Ваша Светлость! — не выпуская сумочку из рук, она присела в реверансе, голос звучал истерично.
— Простите, я, кажется, заставила вас ждать… — Амалия удивлённо рассматривала посетительницу. От нее не укрылось, что Мари была очень бледной, темные глаза лихорадочно горели.
— Ничего страшного, — девушка покачала головой, — Я сама виновата, что не предупредила…
Они с растерянной насторожённостью смотрели друг на друга. Затем Мари достала из-за обшлага перчатки смятое и слегка порванное, как если бы его кто— то пытался вырвать из рук, письмо и дрожащей рукой
— Я получила ваше письмо… и если вы не передумали, то я.… я согласна!
Бросив быстрый взгляд на строчки, Амалия задумалась.
После подсмотренной утренней сцены в гостиной императора она уже не была уверена в том, что надо пригласить племянницу Лилианы. С другой стороны, особого выбора не было. В свете плана, предложенного баронессой, компаньонка была просто необходима, Герда просто не сможет сопровождать госпожу в театры и на приемы. А одинокая девушка, в этом Амалия не сомневалась, даже будь она законной невестой императора, всегда привлечет ненужное внимание и осуждение, к тому же наверняка графиня Ольшанска постаралась, распуская слухи.
— Присаживайтесь, — контесса указала на кресло, сама расположилась на небольшом диванчике. Мари послушалась, вновь судорожно стиснув сумочку. Это не укрылось от Амалии.
— Почему вы так волнуетесь? — спросила она, — Вас заставили прийти ко мне?
— Что? — Мари вздрогнула, затем покачала головой, — Заставили? Нет. Просто я… — она опустила голову, — Вы все равно узнаете… Я ушла из дома…
— Что?!!
Девушка вздохнула, словно набираясь смелости:
— Понимаете… они… тётя ненавидит вас… все ненавидят вас, ну, кроме моего отца, но он всегда занят своими книгами и мемуарами… И когда пришло письмо, моя мать и Лилиана попыталась скрыть его от меня, но я… для меня это — единственная возможность вырваться.
— Да вы с ума сошли! — Амалия вскочила, — Сбежать из дому! Вы понимаете, что скажут люди?
— Я понимаю, что если вы назначите меня фрейлиной, то мои родители предпочтут промолчать, чтобы избежать скандала!
— Ваша тетя сегодня просила место статс-дамы, — заметила контесса, — Причем в личной гостиной Его Величества…
Мари горько усмехнулась:
— Вот оно что… моя тетя… — она встала и со сдержанным достоинством посмотрела на Амалию, — В таком случае я ошиблась и не смею более отнимать ваше время, Ваша Светлость
Сделав реверанс, Мари направилась к выходу.
— Подождите! — окликнула ее Амалия, все— таки решаясь, — Да постойте же!
Ей пришлось вскочить и буквально удержать посетительницу за руку:
— Послушайте, я не знаю, как к этому отнесется сам император, и что скажут ваши родители, но я… мне действительно нужна компаньонка, и я почему— то уверена, что мы с вами обязательно поладим!
В изумленном молчании Мари воззрилась на невесту императора.
— Правда? — наконец прошептала она. Амалия кивнула:
— Да, и извольте немедленно приступить к своим обязанностям, — она весело рассмеялась, — Принесите из соседней комнаты перо и бумагу, мне необходимо написать о вас императору… вернее, барону Фришу.
— Барону? — при упоминании об адъютанте Его Величества Мари слегка побледнела, — А это обязательно?
— Конечно, вам же надо назначить жалование! — Амалия села за стол и начала писать. Когда письмо было готово, она прижала его богато декорированным пресс— папье и снова взглянула на Мари, та беспокойно сжимала свою сумочку, — Полагаете, барон доложит вашим родителям?