Давай сыграем… в любовь…
Шрифт:
— Позвольте представить вам Мари фон Кейсендорф, мою фрейлину.
Та вновь присела в реверансе. Рудольф кивнул:
— Я вас помню. Вы — старшая племянница Лилианы!
Девушка бросила на него испуганный взгляд.
— Ваше Величество?
— Вам обязательно вспоминать эту женщину! — не удержалась Амалия, — Будто Мари может отвечать за ее поступки!
— Разумеется, не может и не должна, — продолжал император с лёгкой издевкой, — Но их родство от этого не перестает быть родством. К тому же, Мари, от вашей тети слышал, что вы сами скучны,
— Когда— то мы имели честь быть представленными друг другу, — спокойно отозвался тот, подходя к Мари и склоняясь над протянутой рукой. Амалия заметила, что ее фрейлина побледнела.
— В таком случае, может быть, мы пройдем к столу? — преувеличенно бодро предложила она.
— Как вам будет угодно, — Рудольф увлек Амалию за собой, предоставив своему адъютанту ухаживать за Мари. Император лично отодвинул своей невесте стул, подчеркивая неофициальность ужина, и тихо прошептал — Из всех благородных девиц вы выбрали именно эту?
— Если вы про тот случай на пикнике…
— Нет. Хотя тогда вышло забавно.
— Забавно?
— Поверьте, вы бы тоже оценили высокопарность фраз, произносимых госпожой фон Кейсендорф, особенно в свете того, что у меня как раз в то время был роман с её золовкой…
— Вы специально при Мари упомянули… про Лилиану? — прошипела Амалия, пользуясь тем, что барон Фриш как раз усаживал Мари за стол.
— А вы думали, я не вспомню этот пикник? Моя дорогая, я еще не настолько стар, чтобы страдать провалами в памяти! А уж узнать девицу, тенью сопровождавшую на балах мою… да что уж там, мою любовницу и смотревшую на меня с крайним осуждением… — он усмехнулся, — Впрочем, я не злопамятен. Если вы желаете видеть эту девушку среди своей свиты…
Не дожидаясь ответа, он занял свое место за столом. Слуги внесли закуски. Выждав, пока его невеста проверит их, Рудольф молча принялся за еду. Амалия, чувствуя непонятную досаду, сердито отвернулась от императора и вовлекла Мари с Фришем в совершенно ничего не значащий разговор, который не клеился. Мари все еще робела, а адъютант отвечал словно нехотя, то и дело посматривая на императора. Тот спокойно ел, казалось, не замечая ничего вокруг.
Уже к подаче супа разговор сам собой иссяк. Девушка откинулась на спинку стула, мучительно выдумывая новую тему.
— Вы еще не говорили о том, что осенью на море наступает сезон штормов, — вежливо, почти услужливо, подсказал Рудольф. Амалия изумленно взглянула на него. Бирюзовые глаза просто лучились от смеха. Девушка вспыхнула, но тут же рассмеялась:
— Поделом мне! Неужели это было так заметно?
— Конечно, — император тоже откинулся, с явным удовольствием смотря на свою невесту. Она, скорее, польщенная, нежели смущенная, опустила ресницы, затем вновь задумчиво взглянула на императора.
— Как правило, штормы бывают весной, а не осенью, — она улыбнулась и с мстительным снисхождением добавила, —
— Вот как? — отозвался он, принимая вызов, — Расскажете нам об этом?
Девушка едва заметно пожала плечами.
— Там нечего рассказывать… ветер дует с океана и волны кажутся особенно большими… — в памяти возникли огромные белые буруны, с шумом обрушивавшиеся на скалы, их сила всегда пугала и завораживала. Амалия вновь посмотрела на Рудольфа, сидящего напротив. Она заметила, что он отослал слуг, и теперь в комнате были лишь они вчетвером. Внезапно девушка представила императора одиноко стоящим на одной из скал, пристально всматривающимся в едва заметный горизонт, и почему— то добавила, — Горе тому кораблю, который окажется близко у берега…
— И когда же стихает этот ветер? — тихо спросил император, словно они были в комнате лишь вдвоем.
— Когда расцветают тюльпаны…
— Вы уверены? — изумленно воскликнул барон. Видения растаяли, и Амалия обнаружила, что сидит в столовой императорского дворца. Она еще раз взглянула на жениха, он чуть наклонил голову, словно разрешая ответить, девушка послушно повернулась к барону Фришу:
— Как правило, к моменту, когда распускаются тюльпаны. Ветер стихает, и воздух становится теплым… И тогда мореплаватели могут спокойно выходить в море, — она заметила, что мужчины многозначительно переглянулись, — Что?
Адъютант подчеркнуто задумчиво посмотрел на Мари. Та, совершенно правильно поняв его жест, начала подниматься, но император покачал головой.
— Останьтесь, — коротко велел он, — В сущности, я не скажу ничего, что вы не знаете. Буря, в которой потерпела крушение яхта императора Франца, разразилась через неделю после цветения тюльпанов.
— Возможно, тюльпаны цвели во дворцовом парке, где их от ветра защищают стены? — предположила Амалия. Барон покачал головой:
— Нет, они цвели повсюду.
— В отличие от меня, дядя… император Франц был неплохим моряком, именно поэтому и мечтал о прямом выходе к морю… — Рудольф задумчиво посмотрел на бокал с вином, словно ища ответы на мучавшие его вопросы, — в свое время он пытался научить меня, но безрезультатно, а вот Леопольд любил ходить под парусами… Оба не стали бы рисковать.
В комнате повисло молчание, Мари вздохнула, словно принимая решение.
— Та буря не была случайностью, — тихо сказала она.
— Откуда вы знаете? — напрягся Рудольф.
— Потому что накануне ночью темным силам была принесена жертва.
Мужчины подпрыгнули и с изумлением посмотрели на девушку.
— У вас есть доказательства? — выпалил барон. Амалия заметила, что император пробормотал что-то, по всей видимости накладывая заклинание тишины, чтобы слуги не смогли подслушать.
Мари покачала головой:
— Никаких.
— Тогда откуда вы знаете?
— Я слышала, как Лилиана обсуждала это с… Герольдом.
— Сплетни газетчиков — весьма сомнительное доказательство, — Рудольф вздохнул.