Давайте, девочки
Шрифт:
Тем более что сам он ни в чем не уверен. И не очень знает, что ему нужно. Однажды он уже купил Последней Любовнице платяной шкаф… Поэтому он сказал Маленькой мягко:
– Дуреха, тебя же никто не принуждает. Тебе ведь со мной пока интересно? Вот и пусть. А я только хотел объяснить тебе, что это еще и выгодно,причем нам обоим. Не хочешь? Нет проблем. Я всегда говорил, что двери моего дома открыты – и на вход, и на выход…
Такие заявления отрезвляют. Тем более что уходить она пока никуда не собиралась.
Но
– Разве же это не глупо, – безжалостно припечатала она, – довольствоваться тем, что мне так легко досталось? Да, круть, да, везенье… Но сам говоришь, что ты у меня – это только старт.
Ну конечно же, он что-то такое ей говорил, рассказывая о Системе.
– Ты всегда слышишь только то, что хочешь услышать, – произнес он примирительно. – Я ведь говорил, что ты у меня – финиш… Вот из-за этого я и начинаю комплексовать. Что, впрочем, вполне естественно в моем возрасте…
– В твоем возрасте давно пора завязывать, – сказала она уже совсем зло. – А ты еще только начинаешь комплексовать.
– Жаль, что ты никогда не была пионеркой. Тебя научили бы не грубить пенсионерам и помогать им переходить улицу.
– Дурак, – сказала она растерянно, как всегда, когда заходила слишком далеко. И вышла в ванную комнату.
– Мы будем, наконец, что-нибудь делать? – спросила она, появившись через минуту, собранная и деловитая. Она готова была продолжать работу над их книгой про любовь…
Но прыгать за ним в пропасть – это совсем другое.
Малёк откуда-то это знала… Черт возьми, как же они все поумнели за эти годы! Как научились сразу, с первых шагов понимать главное: чтобудет, если прыгнуть. Ведь его-то самого в эту пропасть никакой силой не затянешь.
– Тебе это нужно? – совсем по-взрослому спросила она. – Так зачем же ты этого добиваешься?
– Я разве добиваюсь? – деланно удивился он.
– Не коси тут под дурачка. Ты же меня только достаешь и достаешь.
Именно этим, подумал Рыжюкас, он и занимался весь месяц.
Тянул ее в пропасть, апеллируя к Системе:выиграть можно только если не мелочиться, если с маху поставить на карту все.
Ему не важно, что с Последней Любовницей так не получилось. Да и не могло получиться: таково правило. Ты им отдаешь все, что выше предела их мечтаний, а они залупаются и думают, как оборваться… И изобрел это правило вовсе не он…
Тут Малёк и попросила его отцепиться, потому что ей на все его правила – плюнуть и растереть.
Назавтра они опять поссорились из-за ерунды. Нет ничего глупее, чем ссориться
Она спросила:
– А вот как ты думаешь: что для меня самое неприятное?
– В наших отношениях?
– Да. Ну и вообще…
– Самое неприятное у девочки вроде тебя, – его снова потянуло к разборкам, – это называть вещи своими именами.
– Это как?
– Ну например, наш союз назвать взаимной выгодой.Ведь только это тебя при мне и держит?
Она взвилась, как ужаленная:
– Идиот! – выражения этот «самородок» умел подбирать «тонкие». – Какая выгода?! Да если бы не ты, у меня давно было бы все… Видел бы ты, какого крутого папика я сняла сразу после тебя в поезде… Да я жила бы уже на Гавайях и гоняла на спортивной «Ламборджини», между прочим, она у него кабриолет…
На эту историю он ее размотал,когда отправил сестру к подруге и они провалялись в постели три дня. В перерыве между разами,постепенно, слово за слово, он выуживал у нее про все, что с ней бывало. Она раскалывалась, но каждый раз только в ответ на его угадывания. А потом, когда он ее «ну, достал» рассказала и еще одну «совсем ужасную историю». Он «угадал», что у нее есть и еще одна история. Это ее потрясло, и она окончательно раскололась. Чего ей делать не следовало, потому что все мужики ревнивые козлы, которым никогда и ни в чем таком не следует признаваться. Рано или поздно, они все равно это потом припомнят…
Они протрахались с этим «крутым папиком» до самого Калиниграда.
– Но с презиком, балда, я никогда ни с кем не трахалась без презика. Ни одного даже раза!
Малёк заплакала.
Она ведь его любила, «да не "папика", балда, а его, рыжего придурка, чуть не ставшего отцом ее ребенка»…
Она ревела по ночам, когда его не было рядом. Она тянулась к нему изо всех сил и ужасно переживала, когда у нее не получалось выполнять его требования. И мучилась, что она ему не нужна, «такаяона никому не нужна, а ему и совсем не подходит». «Я ведь звереныш? Необразованная, неотесанная, глупая пацанка, хуже Муськи-давалки, да?»
С ней это все впервые. Но ей некуда было деваться, ничего другого у нее попросту нет.
Она теряла с ним время, она боялась пролететь, оставшись ни с чем, если все бросить и уйти. И так же безнадежно пролететь, оставшись. Она запуталась. И отчаянно сражалась, дергая его и дерзя.
– Доброе утро, – он позвонил ей, сгорая от нетерпения.
– Да, – ответила она сухо.
Ее сухость объяснялась тем, что она не выспалась. Она полночи провозилась с этим дурацким мобильником. Любую аппаратуру она называла дурацкой, из-за того, что с нею надо было разбираться.