Дайсё-ян. Книга первая
Шрифт:
– Подождите, ЮнМи.
– прерывает меня Грей.
– Как Вам удалось справиться с двумя, физически сильнее Вас, противниками? Особенно, с подготовленным полицейским?
– ЮнМи проходила подготовку в армии, в своей стране.
– подхватывает разговор Маша, вовремя вернувшаяся к нашей милой компании. В её руках папка и, синего цвета, - плед, который она протягивает мне.
– «И где успела раздобыть?»
– В подразделении морской пехоты - имея в виду, конечно, мою подготовку, а не одеяло, в которое я тут же заворачиваюсь, заканчивает девушка,
– В армию Республики Корея берут несовершеннолетних?
– интересуется он, вычленив наиболее интересный момент из озвученного факта.
– Настолько всё плохо с кадрами?
– С кадрами всё замечательно. С головами плохо.
– озвучиваю я свои мысли насчёт умственных способностей командования вооружённых сил Страны Утренней Свежести.
– Даже так? Расскажите поподробнее.
– выражая крайнюю степень заинтересованности, просит мужчина.
– Подробностей не будет.
– обламываю я Грея, догадываясь, что предмет его интереса выходит далеко за рамки текущей ситуации.
– Я пережила сегодня, вторую по счёту, клиническую смерть. И поверьте, сейчас, меньше всего на свете, хочу углубляться в эпизоды своей биографии, не имеющие отношения к происходящему. Если Вам интересно, спрашивайте разрешение у Марии, на аудиенцию, в её доме. Там и поговорим.
Мистер Грей себе не изменяет, и вновь акцентирует внимание на самом интересном моменте:
– Что с Вами случилось?
– Остановка сердца, после разряда из тазера.
Мужчина, похоже, всерьёз удивлён моими словами.
– Из него невозможно убить. Больше пятнадцати лет испытаний это доказали. Ни одного случая остановки сердца.
– Запишите первый.
– произношу, и выразительно смотрю на Машу, намекая, что пора бы закругляться. Маша правильно считывает посылаемый ей сигнал, и подводит итоги:
– С полицией я уладила вопрос. ЮнМи, арестовывать, за нападение на полицейского, они тебя не будут.
«И на том спасибо»
– Со службой опеки сложнее. Покалеченную тобой женщину увезли в больницу. Она отказалась от помощи и собирается подавать на меня в суд.
– За что?
– непонимающе уставившись на девушку, спрашиваю у неё.
– Тебя не было во время экзекуции.
При этих словах, мистер Грей снова усмехается, видимо, представив, как я расправляюсь с офицершей. Бросаю на него косой взгляд.
– «Хохотунчик, блин…»
Перевожу взгляд обратно, на девушку.
Мария открывает, лежащую у неё на коленях папку и извлекает на свет лист бумаги формата А4. Протягивает его мне.
Читаю.
– А сразу ты не могла сказать?
– возмущённым голосом, восклицаю я, отдавая ей листок, на котором, чёрным по белому, нотариально заверено, значилось примерно следующее: податель сего является официальным опекуном несовершеннолетней Пак ЮнМи, девятнадцати лет отроду. И подпись мамы.
– ЮнМи, в этом не было необходимости.
– успокаивающе произносит Маша. Потом, добавляет.
– Если честно, я забыла.
«Снова за меня всё решают! Забыла она…, ага, так и поверил!» - начинаю я «кипятиться» от бессилия поставить жирную точку, в вопросе самостоятельности. Внезапно, кое-что всплывает из недр моей памяти. Расширенными глазами смотрю на Марию, прислушиваюсь к ощущению торжества, разливающемуся в груди.
– Маша, я тебя люблю!
– неожиданно для себя, восклицаю, впрочем, не придав особого значения смыслу фразы.
Девушка, собиравшаяся сказать ещё что-то, замирает с открытым ртом, а на её щеках появляется лёгкий румянец. Мистер Грей, от моего смелого заявления тоже впадает подобие прострации, но тактично помалкивает. Лишь, отворачивает голову, делая вид, что разглядывает суетящихся, на заднем плане, полицейских.
Мария, надо отдать ей должное, быстро приходит в себя, и, придав голосу побольше возмущения, произносит:
– ЮнМи! Давай потом об этом поговорим.
«Ну, потом, так - потом» - вслед за девушкой, решаю я не откровенничать при свидетелях, всё ещё не понимая реакции окружающих. Мыслями, в этот момент, нахожусь на вершине своего гения, обкатывая идею.
А идея, надо признать, проста до безобразия - Эмансипироваться ЮнМи как несовершеннолетней!
О, это приятное для уха любого подростка слово.
Когда, Гречкина с подругами создали свой форум, одной из первых обсуждаемых тем, как раз и был сей неведомый науке зверь.
– Юркин!
– окликает она, поймав меня между парами, перемещающегося по коридору, и пронизывая взглядом хищницы.
– Сделай доброе дело, выступи с докладом на форуме.
– На какую тему доклад?
– интересуюсь у Гречкиной, напуская я на себя заинтересованный вид. Это, была её первая попытка затащить меня в «клуб недофеминизма», как мы с парнями называли, за глаза, бабское собрание. Делать мне там совершенно нечего.
– Эмансипация несовершеннолетних.
– как из пулемёта, выпаливает Леночка, всем своим видом показывая, что своего она добьётся.
«Мечтать не вредно» - мысленно обламываю я девушку, разглядывая её голые ноги. Озвучиваю, правда, совершенно другое:
– Я могу рассказать только про эмансипацию диссонанса.
– веско заявляю своей собеседнице, намереваясь продолжить движение по проложенному курсу.
– Тебе интересно будет послушать про неоднократно повторяющееся лейтгармоническое созвучие?
Гречкина преграждает мне дорогу.
– Юркин, не выделывайся. Тебе не идёт. Ты лучший оратор на своём потоке, - ударяется она в лесть, - девочки рады будут тебя послушать.
Смотрю в её хитрющие глаза, в которых нет ничего, кроме легко считываемой корысти.
«Привязалась, блин!»
– А что мне за это будет?
– пытаюсь я выведать условия капитуляции, одновременно, соображая как бы избавиться от назойливого раздражителя. Гречкина делает удивлённое лицо, мол: «Мы тебя приглашаем выступить. Разве, этого недостаточно?»