Дайсё-ян. Книга первая
Шрифт:
– О чём?
– перебивает меня Маша.
– Что - о чём?
– сбитый с мысли, «не въезжаю» я в заданный вопрос.
– Если, не о чувствах, тогда, о чём твоя фраза? Что ещё она может подразумевать?
– равнодушным тоном интересуется она.
– Нуу… Наверное, выражение восхищения человеком… Маша, ты меня не слушаешь! Я только что сказал, что произнёс её в запале…
– От переизбытка чувств?
– повторно перебивает меня девушка.
– Вот именно! От переизбытка чув… - на этот раз, прерываюсь сам, заметив, как ловко Маша сделала меня виноватым.
– Дошло?
Отмалчиваюсь.
«Да какого чёрта! Сказал и сказал» - вскипает во мне праведный гнев.
– «Всякие пигалицы меня ещё учить будут, что можно говорить, а что - нет! Не буду я больше оправдываться! А то, это им не скажи и то не сделай. Задрали!»
– Лезь на заднее сиденье.
– командует Маша, после затянувшегося, обоюдного молчания.
– Снимай с себя всё, вместе с трусами и кидай на пол.
Оборачиваюсь, окидывая взглядом предлагаемый девушкой «театр боевых действий». Восторга он не вызывает. ТТ-шка, несмотря на размеры, позиционируется как 2+2 местная. Что это значит? Кроме, двух взрослых пассажиров, спереди, в ней можно расположить, на заднем ряду, ещё двоих, с ростом, не превышающим полтора метра. То есть, детей. ЮнМи, с её «сто семьдесят с плюсом», на ребёнка никак не тянет. И, если усесться она там сможет, то вот проделывать акробатические трюки с переодеванием - навряд ли.
Тягостно вздыхая лезу назад.
– ЮнМи!
– восклицает Маша, когда своим ботильоном, случайно задеваю девушку. Сильно задеваю. Кое-как разворачиваюсь на тесном сидении, смотрю на дело ног своих.
На правой руке Марии, возле локтя, алеет довольно неприятный порез. Рассечённая каблуком кожа, по краям раны, свисает рваными лоскутками. Из повреждённой руки, тонкой струйкой, на пол, капает кровь.
Чувствую, как начинают припекать мои уши, разгорающиеся со стыда. А ещё, проклинаю себя за неуклюжесть. Надо же было додуматься, лезть чуть ли не через голову девушки!
«Понакупают маленьких машин, а ты страдай!» - пытаюсь я заглушить чувство вины.
С удивлением и восхищением одновременно наблюдаю как девушка, не найдя подходящего материала, берется рвать подол своего платья, видимо, собираясь использовать его в качестве бинта.
«К-р-х-х-р» - издаёт жалобный звук, разделяемая на лоскуты безжалостными руками «портнихи», материя. Маша приподнимает ноги и заканчивает калечить свою одежду, отрывая широкую полосу ткани, которая, прикрывала не только ноги девушки.
«Блин. С такими темпами уничтожения гардероба, через неделю, я оставлю Машу без её любимых нарядов» - делаю я неутешительный прогноз, наблюдая, как девушка бинтует себе руку.
– Завяжи! – командует она, вытягивая в мою сторону локоть. Подчиняюсь. Разорвав свисающий хвост материи вдоль, обвязываю предплечье девушки и затягиваю узелок.
– Не туго? – интересуюсь у неё.
– Надо бы на твоей шее его затянуть! – демонстрируя раздражение, отвечает Маша. – Нормально.
– А подлечиться не судьба? – спрашиваю у девушки, несколько уязвлённый её комментарием.
– Чтобы выпасть из реальности минут на десять, оставив тебя наедине с моим безжизненным телом? Ну уж дудки!
– И что
– Тебе видней! – уже не на шутку распыляется девушка.
– Чего уставился?! Раздеваться будешь?
– Буду. – бубню я себе под нос и принимаюсь разоблачаться.
«Чего это с ней? Месячные что ли?» - размышляю над странным поведением девушки, стаскивая с ног ботильоны. – «Так, это не повод на людей кидаться. Но она сама не испытывает никаких чувств!» - снова вспоминаю я про особенность моей опекунши. – «И накручивать себя за счёт чужих эмоций просто так не станет. Тут повод нужен»
Расстёгиваю мокрое платье, кое как выворачиваясь на тесном ряду, снимаю и бросаю кусок пропахшей материи на пол. Ему вслед летят трусы. С переднего, пассажирского кресла тяну на себя экспроприированный Машей плед, в который я завернулся ещё в знании, да так и проходил в нём, изображая толи мерзлячку, толи потерпевшую из какого-нибудь фильма. Накрываюсь им, подальше от любопытных глаз девушки.
Сижу, разбираю гору вещей, прихваченных Машей из ближайшего магазина. Надевать пока ничего не рискую, чтобы не пропитать новую одежду запахом мочи, коей «благоухает» моя тушка.
«Что тут у нас?»
Среди вещей обнаруживаю пару разноцветных футболок, штаны и короткую юбку из джинсы, в которую заправлен приличный кожаный ремень, а так же, лёгкую джинсовую куртку, в тон остальному. – «Не густо. Но, в тоже время, приятно, когда о тебе заботится хорошенькая девушка. Приятно, когда дарят такие красивые вещи…»
Отрываю глаза от шмоток, поднимая голову, и в отражении салонного зеркала, встречаюсь взглядом с Машей.
«Ти!» - выдыхаю ещё одно японское словечко, когда до меня доходит ответ, на собственный вопрос.
– «Сам же дал ей повод. Сначала, Маша среагировала на «признание в любви», затем, когда опроверг его, оставив девушку ни с чем, она уже реагировала на мои негативные эмоции. Но почему? Почему просто не отстранилась?
Возбуждение!
– вот чего сегодня было выше крыши. Имеющего как сексуальный характер, так и основанное на отрицательных эмоциях. А кто у нас был катализатором неприличных фантазий? Не считая тех троих, что разглядывали Марию, конечно же, мистер Грей, бросавший на ЮнМи настораживающие взгляды, и обнимавшийся с зеленоглазой красоткой. Я же подлил масла в огонь своим «чистосердечным признанием», заставив её поверить в искренность произнесённых слов.
А этот «разведчик» имеет какие-то виды на девушку, судя по всему. Свидания, уговоры… Конечно, не моё дело, но интересно, о чём речь шла?»
– Маша, что за уговор был у вас с тем мужиком в сером костюме? – вываливаю я отражению её изумрудных глаз разоблачительный вопрос. Отражение колеблется, но, всё же, произносит:
– Я обещала ему одно желание, если он три раза попадёт на мои «выбросы». Любое желание – уточняет Маша.
– Ты так опрометчиво разбрасываешься самым ценным, что только можешь предложить?
– Я не предполагала, что когда-нибудь, вновь воспользуюсь этой силой на полную катушку.
«Понятно»
– И что он загадал?
– спрашиваю у неё, попутно вспоминая, как Грей что-то прошептал на ушко девушке перед своим уходом.