Даю слово
Шрифт:
— Что?
— Поженимся в срочном порядке и останемся счастливы на всю жизнь? Без всяких сомнений, оглядок и страхов?
— А у меня разве есть выбор?
— А он тебе нужен?
— Нет. Я почему-то согласна, — пусть мы выглядим как сумасшедшие, но мы такие настоящие, не идеальные, но счастливые.
Мы выехали на рассвете, едва начало светать. Захар, отдав последние распоряжение охране, поцеловал меня в губы, молча, потому что из-за расстроенных чувств ему трудно было подобрать слова, теме более, что и так сказано было очень много. Он не хотел, чтобы я ехала, но понимал необходимость. Взъерошив волосы спящего Никиты, мягко толкнув дверцу, он взмахнул на прощание рукой. Правда, я тоже уже через двадцать
Первое время мы с малышом просто спим, затем поглядывая на сына, которому много не нужны лишь бы под рукой была любимая машинка, смотрю в окно, на проносящиеся унылые пейзажи ноября, много размышляю. Представляю, как отреагирует родня и знакомые на двух телохранителей за моей спиной, которым приказано ни на шаг от меня не отходить. Одного из них я знаю, это Алексей, поэтому мне немного легче воспринимать это мужское общество, фобия шевелится, но с ума не сводит. С небольшими остановками на разминку, перекус и туалет, в Козятин мы приехали ровно в полдень, как раз успели на церемонию прощания в церкви, где вёл службы мой отец. Тех, кто околачивался возле церкви тут же привлёк автомобиль такого класса, по Козятину такие иномарки не шастают. Затем, конечно, бросалось в глаза два одетых с иголочки амбала, сопровождающих меня на каждом шагу. Сегодня телохранители, по случаю похорон надели свои лучшие чёрные костюмы. Столь пристальное внимание воспринималось мной через чур болезненно, до покалывания кожи и знакомой тошноты. Подхватив Никиту на руки, я прошла внутрь прямо к первому ряду, заметив мачеху и Нину. То, что Нина тоже была здесь уже облегчало мою участь. На остальных я просто не смотрела, не могла выносить взгляды, спрятавшись за привычные, упавшие на глаза шоры.
— В церкви нельзя пищать, только тихонько разговаривать шепотом, — объясняю я на ушко притихшему сыну. — Сейчас мама кое с кем увидится, и мы поедем домой. Договорились?
Подхожу и просто киваю Нине и мачехе, которая тут же впилась в меня изучающим цепким взглядом. Я подошла к гробу всего лишь на несколько секунд, мельком взглянув на изменившееся из-за болезни исхудавшее тело отца.
— Я тебя прощаю, — шепнула я, чуть наклонившись к нему, и вернулась к Нине, взявшейся подержать Никитку. — На службе я не останусь, мы погуляем на улице, а после кладбища тут же обратно в столицу, — чуть ли не бегом кинувшись из церкви, с удовольствием набираю полную грудь воздуха.
— Злата? — окликнул меня …знакомый голос, из-за которого я, тем не менее, застыла каменным изваянием, собираясь силами обернуться. — Здравствуй, — Влад бросил быстрый взгляд на моих телохранителей, на бегающего рядом со мной Никитку, после чего принялся изучать выражение моего растерянного лица.
Влад. Как же я была влюблена, как хотела прожить вместе с ним до старости. Но когда я столкнулась с бедой — у этого человека не хватило ни сил, ни желания, из-за оскорблённой гордости поддержать меня и выслушать, защитить и разобраться во всём. Вместо этого он просто повернулся ко мне спиной и ушёл, будучи уверенным, что я его предала. Он почти не изменился, даже причёска осталась прежней. Хорошо сложён, широкие плечи, тёмный вьющийся волос, выразительные карие глаза, ровный римский нос и родинка не левой скуле. Интересно, о чём он думает, о чём вспоминает вот так глядя на меня?
Глава 21
— Здравствуй, Влад, — взяв себя в руки, спокойно произношу в ответ, отмахиваясь от воспоминаний, как от назойливых мух.
— Соболезную твоей утрате. Твой отец был достойным, уважаемым человеком. Пусть земля ему будет пухом, — он продолжает бросать заинтересованный взгляды на застывших рядом со мной телохранителей и прыгающего Никитку. О, видно, ему любопытно, как сложилась
— О покойниках либо хорошо, либо никак, — киваю я, давая понять, что для меня мой собственный отец достойным не оказался. А вот мне даже не интересно чем теперь живёт мой бывший жених, что его радует, кому он улыбается. Никогда не представляла нашу встречу через годы. Я хочу, чтобы он ушёл, но Влад не уходит, продолжая ёжиться на ветру.
— Может, зайдём внутрь там теплее? Церемония прощания ведь ещё не окончена, люди скажут о твоём отце много хороших слов.
— Боюсь, что моя церемония прощания уже окончена, — сухо бросаю в ответ. — Возможно, для кого-то он был замечательным человеком, но не для меня. Хороший отец не отрёкся бы от беременной дочери. Папа спасал души многих, а вот мою спасать не захотел, хотя я так нуждалась в его поддержке. Я здесь, потому что мне казалось, что если я прощу его — что-то изменится, что на душе станет светлее, но некоторые дыры, увы, не зарастают, — переведя взгляд на сына, я поймала его за руку. — Сынок, давай спрячемся в машине и погреемся?
— Погоди! — Влад резко шагнул в мою сторону, но перед ним вдруг возник Алексей, предупреждающе качая головой. — И мы не можем поговорить наедине? Разве я похож на того, кто причинит тебе боль?
— Серьёзно? — горько усмехнувшись, качаю головой. — Часто люди даже не замечают, что убивают другого своими словами и своими поступками.
— Это ты мне говоришь? — возмутился Влад в полном недоумении, ведь по его версии это я разбила ему сердце и отравила жизнь.
— Не посидите с малышом в машине? — оборачиваюсь ко второму охраннику. — Никитушка, давай Ярослав включит тебе мультики, а потом мы поедем к папе.
— Ты замужем?
— Нет, но собираюсь, — слежу глазами, как Никиту наконец усадили на заднее сидение внедорожника. Мне бы не хотелось, чтобы он слышал, в таком возрасте дети уже многое понимают. — Думаю, ты должен знать, что я тебе не изменяла, что была верна своей клятве до конца. Раз уж я собралась закрыть все двери и законопатить щели моего прошлого, не хочу, чтобы парень, которого я когда-то любила считал меня гулящей девкой. Хватит того, что мой отец заклеймил меня позором, после чего я перестала верить в его бога. Четыре с половиной года назад меня жестоко изнасиловал один ублюдок, напав на меня сзади, почти рядом с общежитием, и я чудом осталась жива, хотя после того жить мне не хотелось ещё долго…
— Господи, Злата! — Влад схватился за голову и в его глазах явно проступил ужас человека, совершившего непоправимую ошибку. — Но ты ведь тогда и словом не обмолвилась! Как я мог догадаться!? Почему, почему ты ничего мне не сказала?!
— Потому что ты усомнился во мне, подумал обо мне самое худшее и повернулся спиной. Если любишь — не сомневаешься. А ты видно, обвиняя меня, судил по себе. Как странно поворачивается жизнь, обнажая истину, чувства и сути людей. Мой отец был не таким уж верующим и добрым, а ты не таким уж любящим и сильным. Страшно не тогда, когда толпа бросает в тебя камни, страшно то, когда ты видишь в этой толпе знакомые лица.
— Не говори так! Ты не знаешь, что я испытывал в тот момент! Я не мог здраво мыслить от шока! Я любил тебя так сильно, что вид твоего круглого живота свёл меня с ума! Я даже из армии вылетел, потому что, не справившись с эмоциями разбил самолёт и получил взыскание. Думаешь мне было легко? — он умудрился сбить с ног Алексея двумя точными ударами и в считаные минуты разоружить моего телохранителя. — Но я тоже кое-что умею. Годы тренировок. Теперь я этим зарабатываю на жизнь, — мне даже не понятно было на кого он наставляет пистолет на меня или на Алексея. — Теперь мы можем поговорить вдвоём? Пройдёмся? А вы парни не рыпайтесь, я не причиню ей вреда, просто ваша компания меня раздражает.