Даже если ты уйдешь
Шрифт:
– Немного неприятно, но быстро пройдет, - доктор снял маску и теперь Эсмигюль могла точно увидеть, что он улыбается. Только чему?
– Спасибо. Может, вы все-таки разрешите мне заплатить?
– спросила, посмотрев на него снизу.
– Нет. И кстати, в десять к вам приедет человек, заделает дыру, повесит картину, - он протянул ей руку, чтобы помочь подняться с кушетки. Эсми не ожидала - она ведь и сама могла, но все равно коснулась его теплой ладони и тут же поняла, что сплоховала. Ее словно током ударило, и высокий разряд прошел через все тело, запустив что-то в сердце.
– Отлично. Спасибо, - уголки губ задрожали, когда он снял с головы свой аппарат и положил его на стол.
– Еще три процедуры и я перестану вас мучать.
– Значит, все-таки нужно пять?
– вздохнула Эсми.
– В вашем случае - да.
– Надо, так надо, - кивнула Эсмигюль.
– Но уже сейчас мне намного лучше.
– Рад слышать, - подобие улыбки появилось на его сосредоточенном лице. Эсми поняла, что занимает его время и решила не задерживать очередь.
– До свидания, Муслим, - в кабинет снова вошла молодая медсестра и Эсмигюль даже обрадовалась этому.
– Всего доброго. Будем на связи по поводу ремонта.
– Конечно, - непринужденно улыбнулась на вышла в коридор.
Как только за ней закрылась дверь, он выдохнул. Как же тяжело теперь лечить ее, зная, что она свободна. Десять лет в разводе…столько же, сколько и он. Традиционный брак, устроенный родителями, должен был стать крепким и долговечным, потому что объединялись две хорошие семьи. Девушку с красивым звучным именем Севиль сосватали, когда ей было 16, а ему 22. Через два года поженились. Через шесть - развелись.
Последние десять лет у Муслима Магомедовича было три цели: обеспечить дочь, выплатить ипотеку и состояться, как профессионал. Серьезные отношения в жизненный план никак не вписывались. Но три дня назад в его клинику ворвалась одна шумная, странная женщина и завела внутри механизм, давно покрытый толстым слоем пыли и паутины. Она ему понравилась сразу же. Он думал о ней после первой встречи. Он искал ее вчера глазами в школьном холле после родительского собрания. Он хотел продлить сегодня прием, но понимал, что надо сохранять субординацию. Итак, взаимная симпатия вспыхнула, но оба промолчали.
Глава 17. Постучись в мою дверь
– Ну и? Взяла бы инициативу в свои руки. Забежала бы к нему с пакетом, мол: “Ваша Эсми пришла, пирожков принесла”. Какой мужик откажется от хавчика, Цветочек?
– наставляла подругу Эсмигюль, которой она призналась в том, что ей нравится врач.
– Я совсем отчаянная по-твоему? Я сказала тебе “просто нравится”, а не “о боже какой мужчина, я хочу от него сына”, - парировала Эсми и обхватила губами тонкую трубочку, край которой был погружен в домашний лимонад с киви и яблоком.
– От одного до другого всего один шаг, - поиграла бровями Викуля.
– Лор с собственным центром, разведен, взрослая дочь, - загнула она четыре пальца.
– Если без вредных привычек, то просто джек-пот!
Эсмигюль выдала свой мамский взгляд, когда ей что-то не нравилось, но Кимскую
– А у тебя ёкнуло?
– спросила вдруг Кимская, сжимая деревянные палочки для суши.
– Слушай, ну может где-то очень глубоко. В любом случае, я не собираюсь на него вешаться. Особенно после того, как меня перед ним вырвало. Позавчера я пришла на процедуру, а администратор сказала, что он улетел в Баку на похороны дяди. Меня уже долечивал другой врач. И всё.
– Блин, как жаль, - бросив палочки, Вика вздохнула и откинулась на мягкую спинку бордового кресла.
– А мне нет, - честно сказала Эсми.
– То, что он мне понравился, натолкнуло меня на одну интересную мысль.
– Какую?
– Что я не робот. Я, оказывается, еще могу что-то чувствовать. После первого брака, после того, что устроила мне любовница Имрана. после того, что наговорила обо мне свекровь своим родственникам, я думала, что стала черствой и жесткой. Я ведь ни разу ее не навестила после инсульта и детей не привезла. Хотя мама говорила, что надо быть выше обид.
– Это твое право, - пожала плечами Вика.
– Она вычеркнула внуков из своей жизни, как и их отец. Что они едят, обуты ли, одеты - никого, кроме тебя и твоих родителей не волновало. Поэтому я бы на твоем месте поступила точно также. Моя бывшая свекровь тоже считала, что я бросила ее сыночку в трудную минуту. А то, что он всю кровь мне выпил, воровал мои деньги и заложил украшения в ломбард, она забыла. В конце концов, натравил на меня коллекторов.
– Вот и вся любовь, - развела руками Эсми.
– А что далеко ходить? Знаешь же мою сестру Соню? У нее есть две лучшие подруги еще со школы. И что ты думаешь: у одной муж завел токалку и сына на стороне, у второй - изменил ей с актрисой Альбиной Арман.
– Серьезно?
– Вика прикрыла рот ладонью.
– То есть любовник, из-за которого ее избил муж…
– Да-да, был мужем подруги моей сестры.
– Как скучно я живу!
– цокнула Кимская.
– Лучше скучно, но спокойно. Без потрясений. Поэтому, - Эсми легонько стукнула ладонями по столу, - продолжаем жить так, как жили!
Но человек предполагает, а Бог располагает. И спустя неделю с хвостиком случилось так, что Алтынай заболела, а до девочки-сменщицы не дозвонились, и Эсмигюль сама встала за прилавок, встречала покупателей и параллельно решала рабочие вопросы. Когда привезли пакеты с эмблемой компании, она приняла товар, расфасовала его и убрала часть в нижний ящик. Пришлось присесть, чтобы найти для них место, и как раз в этот момент колокольчик на двери призывно зазвонил.
– Здравствуйте! Есть кто-нибудь?