Даже если ты уйдешь
Шрифт:
Эсми услышала над головой знакомый голос и сразу же поняла, кто только что вошел. Она молча чертыхнулась и быстро, насколько ей позволяли суставы, выпрямилась и сдула с лица упавшую прядь.
– Здравствуйте.
– Неожиданно, - усмехнулся Муслим.
– Не думал, что увижу вас здесь. Вы же наездами.
Он, разумеется, лукавил. Всё-то он ожидал и всё-то увидел сквозь большую витрину. Припарковавшись на противоположной стороне улицы, Мамедов заметил, как женщина с необычным именем кружит по магазину. Специально спустил окно, чтобы рассмотреть тростиночку в
– Так и есть. У нас просто форс-мажор.
– Как ваше горло?
– Спасибо, отлично, - она на автомате дотронулась до него пальцами.
– Кстати, примите соболезнования. Ваш администратор сказала, что вы уехали на похороны дяди.
– Спасибо. Так и есть. Хороший был человек. В середине 90-х продал здесь все и уехал в Баку. Хотел быть ближе к корням.
– А вы?
– Что я?
– чуть нахмурил брови Магомедов.
– Не хотите быть ближе к корням?
– Нет, - твердо заявил он.
– Я родился и пригодился здесь. Это моя Родина.
– Что же, разделяю вашу точку зрения.
– Хотя Баку - очень красивый город и я его тоже люблю. Вы там бывали?
– Никогда, - помотала головой Эсми.
– Но хотелось бы. Вообще есть у меня сумасшедшая мечта, - неожиданно хихикнула она, - на старости лет хочу много путешествовать.
– А сейчас что?
– А сейчас у меня много работы. Дети. Планы. Но когда-нибудь…
– Но ведь когда-нибудь может так и не наступить?
Этот невинный вопрос застал ее врасплох. Из каждого утюга сейчас говорят, что надо жить так, как будто это последний день в твоей жизни. Но у Эсми были другие цели: накопить на обучение детям и открыть им дорогу в будущее. Два года назад они впервые побывали за границей – в Турции. А на весенних каникул втроем полетели в Дубай. Для того, чтобы вывезти детей за границу, ей пришлось пойти пойти на контакт с бывшим мужем. Так он стал потихоньку активизироваться и снова появился в их жизни.
– Если наступит завтра, то я об этом обязательно подумаю, - улыбнулась Эсмигюль.
– А вы что-то хотели, Муслим?
– Да, хотел.
– Слушаю вас внимательно, - заправив за ухо непослушную прядь, сказала хозяйка.
– Мои ребята хвалили вашу еду, - мужчина положил на прилавок ладони и покосился на десерты.
– Пироги? Пирожные? Или полуфабрикаты?
– Манты, хинкали, пельмени.
– Ааа, это у нас там, - Эсми указала рукой на морозильники у стены.
– Пойдемте, покажу вам.
Она вышла из-за прилавка в зал и повела его к двум большим белым прямоугольникам.
– Наша заморозка. Пельмени, вареники с картошкой и творогом. Манты с тыквой и говядиной, с говядиной и луком, с говядиной и джусаем. Вы сами какие любите?
– Все, - повернув голову, он потянул вверх уголок рта и Эсми слегка смутилась от этого.
– И что?
– Давайте с тыквой, джусаем. И пельмени.
– Хорошо.
Эсми отодвинула вправо стеклянную горизонтальную дверцу и достала из морозилки товар.
– Вам помочь?
– спросил он, глядя на то, как она придерживает прозрачные пакеты с полуфабрикатами тонкими пальцами.
– Нет-нет. Пойдемте, упакую вам все.
Хозяйка ловко отделила белый пакет с эмблемой от пухлого рулона и положила в него манты и пельмешки. Потом подняла его за ручки и с добродушной улыбкой проговорила:
– Приятного аппетита!
– Сколько с меня?
– спросил он вытащив телефон, чтобы оплатить.
– Нисколько.
– Нет, так не пойдет.
– Считайте это подарком от заведения. Вы вылечили меня бесплатно, а я видела ваш ценник. Так что мы теперь в расчете.
Муслим молчал. Молчал и смотрел на нее, решаясь на один большой, важный шаг. Думал о том, что уже очень взрослый, а боится, как школьник. Даже за бывшей женой он не ухаживал, потому что все было давно решено между ними. А после развода знакомиться самому не было нужды - не он, а к нему подходили, глазки строили, телефоны оставляли. И тут она появилась - неприступная и хрупкая, прекрасная и загадочная, язвительная и необычная. Она ведь тоже на него во все глаза глядела, словно ждала чего-то.
– Не хотите сегодня вечером после работы выпить со мной кофе?
– наконец, спросил Муслим.
Она хотела. Она поняла, что рада его видеть даже больше, чем думала. Но ему сказала совсем другое:
– Муслим, а вы считаете это этично? Наши дети учатся в одном классе. И мы…
– А почему это не этично?
– перебил он.
– Наши дети уже взрослые. И мы пока им ничего не скажем.
– Пока?
– Эсмигюль изогнула бровь.
– Это всего лишь кофе, - его усмешка была такая обаятельная, что Эсми прикусила губу и опустила голову, чтобы не улыбнуться.
– Или вы любите чай?
– Я люблю чай.
– Тогда вы будете пить кофе, а я - чай.
– А может наоборот?
– Да, - потерев лоб пальцами, согласился Муслим.
– Ну хорошо. Кофе так кофе. Мы закрываемся в семь.
На том и остановились, потому что Мамедов тоже работал до семи и сам закрывал центр. И когда он вышел на улицу и вставил ключ в замочную скважину, из соседнего офиса, вернее магазина вышла она - в черном приталенном пальто, брюках и ботинках на высоком каблуке. На шее был повязан небесно-голубой шарф - Эсми помнила, что горло надо беречь.
– Ну привет, - повернув голову, усмехнулся он.
– Привет, - зарделась она, только сейчас сообразив, кого он ей напоминает. Точно - актеров из турецких сериалов несмотря на то что азербайджанец.
В конце сентября как-то резко похолодало. Высоко в горах выпал снег, и все алматинцы знали, что это к заморозкам. Фонари освещали идеально уложенную брусчатку дорогого района, а круглые лампы подсвечивали коричневые дома, бутики, магазинчики, салоны и рестораны на первых этажах. В один из них и зашли Муслим с Эсмигюль.