Даже если вам немного за тридцать
Шрифт:
Роутер улыбнулся. Лина тоже.
– Если эти три молодых человека проболтаются, - она кивнула на охрану Роутера, - Слухи уже поползут.
– Они не проболтаются, - уверенно заявил Роутер.
С утра она уходила на процедуры, а затем, они целыми днями валялись на пляже и плавали. Загорать врачи ей запретили, она постоянно была под тентом. Бонни сладострастно разглядывал ее фигуру, иногда открыто, иногда тайком. Она носила очень скромные, закрытые купальники, но он опять смотрел на нее сумасшедшими глазами. Увы, теперь это ее не трогало.
До конца отдыха
– Знаете, Элиза, - мрачно сказал он, глядя ей в глаза, - Я тоже очень ревнив. Как и Ваш муж. Наверное, Вам везет на ревнивых мужчин.
Лиза немного растерялась. В последнее время она вообще не обращала внимания на производимое ею впечатление. Она нервно облизала губы и поправила волосы, и вдруг заметила, что он восхищенно смотрит на ее губы, не отрываясь. "Я не готова к таким взглядам. Я не готова к отношениям. Надо честно ему сказать об этом". И она сказала. Он, молча, слушал, но восхищение из его глаз не исчезло.
Поздно вечером он постучал в ее двери. Она не открыла. Подошла к двери и сказала по-английски: "Go away". ( "Уходи".)
Утром он был очень зол, но всячески старался это скрыть. Ее же, напротив, обуяло веселое настроение: "Что поделаешь, милый мальчик! Часы любви не всегда бьют одновременно. Кто знает, может я еще захочу мужчину...Но...сколько пройдет времени...Приз получит тот, кто умеет ждать!"
Они уезжали в один день. Ехали через Неаполь, в Рим. Она познакомила с ним и Линой тетку Марию. Роутер галантно заметил, что в ее семье все женщины -- красавицы. Машка обворожительно улыбнулась и... заговорила с Бонни по-английски. Лиза опять почувствовала себя полной идиоткой.
Он улетал первым. Лиза поехала проводить его. Маша ждала ее в машине. Перед отъездом, они договорились, что она будет писать ему на другой электронный адрес. Потом Лина вдруг сказала:
– Лиза, почему не вспомнить о старых, добрых временах, когда писали обычные письма на бумаге? Пишите на мой адрес, вот он.
Так и договорились. На прощание они поцеловались. Прямо в аэропорту, при всех. Роутер оторвался от ее губ, потом опять припал к ним. Как он целовался! Лиза почувствовала себя ужасно обделенной, когда он наконец оторвался от нее. Они смотрели друг другу в глаза.
– We will be together! (Мы будем вместе!) - уверенно сказал он.
Она поняла! Она уже понимала многие фразы без перевода!
Лиза вернулась на Родину в конце августа. Все восторги по поводу поездки моментально отошли на задний план. Шли ожесточенные бои на Востоке. Сотни украинских мужчин гибли в Илловайском котле. Она молча плакала у телевизора, глядя на бесконечные гробы, покрытые сине-желтыми стягами. Ее трясло от возмущения! Почему не расстреливают
Знакомые из Краматорска рассказывали, что жертв -- немеряно, все морги -- переполнены, что кучи трупов сваливают прямо в озера, не разбираясь, кто на какой стороне воевал, что из-за жары вся вода загнила, и на десятки километров все вокруг наполнилось ужасным смрадом. Теперь Донбасс стоял в преддверии еще и глобальной экологической катастрофы. В новостях об этом, как всегда помалкивали. Повсюду играли бравурные марши, но люди начали потихоньку сомневаться в правильности действия властей. "Почему? Почему нам постоянно так не везет с правителями? Ведь они тупо набивают себе карманы, пока хлопцы гибнут? Кому война -- а кому мать родна" - задавалась вопросами Лиза.
Она встретилась с Дашковым у кумовей. Лиза долго обнималась с Олечкой и Сонечкой, вручила всем подарки, потом подержала на руках Свет-Ясно-Солнышко Ивана Игоревича. Ванька впрямь был копией Игоря. Лиза расхохоталась:
– Кум, тебе и анализ ДНК делать не надо, если что.
Олька притворно пожаловалась:
– Вот носишь, рожаешь, мучаешься, и хоть бы одно на меня похоже было!
– Да зачем нам в семье еще одна рыжая бестия?
– невинно спросил Игорек.
Оля немедленно запустила в него маленькой подушкой. Лиза, улыбаясь, наслаждалась их шутливой домашней перепалкой, и вдруг, уловила взгляд Дашкова. Он смотрел на нее с такой тоской и надеждой, словно от нее зависела его жизнь. "Нет, дорогой. Поздно пить "боржоми..."
Однако она пришла, по его звонку, на поминки по бывшей свекрови в небольшое кафе, на окраине города. После поминок, Дашков попросил ее съездить с ним на кладбище и в церковь. Опять, отказать было невозможно. Она поехала.
Пока Дашков поправлял венки на свежей могиле матери, Лиза прочла молитву и начала рассматривать соседние ряды могил. Она несколько раз заметила орфографические ошибки в надписях на памятниках и монументах. "Какая вопиющая безграмотность во всем, - раздраженно думала она, - Хоть бы здесь уже правильно писали! Последний приют, все-таки. Ну, о чем я опять думаю!" Она вздрогнула, когда он заговорил с ней. С кладбища он привез ее прямо под подъезд ее дома. "Прямо, как в те времена, когда мы еще встречались", - подумала Лиза. Она попрощалась, он схватил ее руку и поцеловал. Лиза не глядя, вырвала руку и поднялась к себе. Она долго мыла руки под краном.
Дела в Фонде шли хорошо. Но количество беженцев не уменьшалось. Теперь, они уже вчетвером, с Иркой, Глебом и Светкой, едва справлялись с распределением приехавших. Иногда она приезжала домой за полночь, на такси. В выходные, они с мамой поехали по рынкам и магазинам, и полностью экипировали Костю для школы. Ранец, шикарный, с широкими лямками и ортопедической спинкой, ему передала из Италии бабушка Маша. Костя страшно гордился итальянским ранцем и хвастался им всем, кто готов был его слушать.