Де Рибас
Шрифт:
— Увы. Он умер.
— А как вам понравилась оратория Сарти?
— Он старался угодить императрице.
— Мой лакей угодит лучше, — заявил Скавронский. — Итальянцы портятся в России. Итальянцы должны жить в Италии. Другой такой страны нет. Я обязательно послушаю домашних музыкантов вашего отца. А вы знаете, что Сарти — убийца? Своими интригами и скверной музыкой он довел до самоубийства маэстро Березовского. Сарти — итальянец. И должен жить в Италии. Вы, кажется, из Австрии?
Рибасу показалось, что Скавронский пьян, но тот трезво рассуждал о гении Моцарта и сказал, что Моцарт просто
Поздним вечером Рибас прискакал к дому канцелярии, где увидел освещенные окна. Базиль был встревожен.
— Рассчитывал отдохнуть с вами за картами… Но только что получено известие, что Иосиф II в Херсоне.
— Превосходно, — сказал Рибас.
— Да. Но он не хочет ждать императрицу там. Князь приказал послать в Херсон надежного человека. Курьерский экипаж у крыльца, Осип Михайлович. — Он передал полковнику пакет. — Это депеши Мордвинову. Поезжайте. Наши курьеры неуклюжи. Свитские пьяны. Главное: все сделать, чтобы Иосиф дождался императрицу в Херсоне. Займите его своим вниманием, как вы это умеете. С Богом.
Курьерские тройки унесли полковника в майскую ночь Украины. Лошади менялись без промедления. Рибас понимал встревоженность Потемкина: князь не хотел, чтобы Иосиф увидел на дорогах из Херсона то, что он не приготовил для него и очей императрицы. Пять ночей и дней скакал полковник на юг. В пятнадцати верстах от Херсона на реке Ингулец лодок не оказалось, и Рибас переплыл на другой берег на неоседланной лошади и вскоре спешился перед херсонским адмиралтейством. Николая Мордвинова он попросту не узнал. Вместо статного офицера, каким он его помнил, предстал грузный, обрюзгший и нестерпимо неторопливый старший офицер адмиралтейства. Только обстоятельно осведомившись о цели Рибаса, он сказал:
— Их величество Иосиф Второй австрийский давно отбыл на встречу с императрицей.
— Когда?! — воскликнул Рибас.
— А зачем вам знать сие? — Мордвинов сел за стол. — Вот прочитаю депеши светлейшего и, если вам положено, тогда и скажу.
Что было делать? Никто не уполномачивал полковника ехать за австрийским императором следом. Раздосадованный Рибас ждал. Наконец, Мордвинов сказал:
— Ну, что же. Попов вас отлично рекомендует и пишет, чтобы я прислушался к вашим советам, как лучше принять императрицу. — Он тяжело вздохнул. — Жду ваших советов.
— Сначала я осмотрю город, — сказал Рибас.
В это время в кабинет вошел инженер-полковник Корсаков, с которым Рибас был шапочно знаком в Петербурге.
— Николай Семенович, — начал Корсаков не чинясь, — как же мы дома возле новопостроенного дворца приведем в божеский вид, если вы опять всех плотников распорядились на верфь гнать?
— Домов императрица навидалась и в Петербурге, — отвечал Мордвинов. — А верфь на Черном море будет видеть первую.
— Но мне ответ держать за дома.
— Возьмите вольнонаемных плотников.
— Чем я им платить буду?
Перепалку прервал адъютант, сообщивший, что из Константинополя привезли давно ожидаемые цветные паруса. Рибас вышел из Адмиралтейства и отправился осматривать город. В крепости стояло несколько десятков
По дороге он видел дома с садами и они производили бы приятное впечатление, если бы не великое множество землянок. Вырыты они были повсюду и кое-как прикрыты тростниковыми крышами. Возле трактира данцингского купца Витте полковник стал свидетелем свары меж хозяином и его соотечественниками-сектантами менонитами-анабаптистами, которые не хотели платить. Солдаты гнали на работы каторжников, и многие из них были в цепях. Возле верфи расположилась рота пехотного Курского полка, солдаты, морщась и балагуря, ели лимоны, не очищая кожуру. Капитан роты объяснил:
— Весь апрель резали в плавнях камыши. Половина роты больных. Лекари велели есть итальянские померанцы. Интендант покупает на рубль сто плодов.
На верфи готовились к спуску два линейных корабля и. фрегат. Мордвинов оказался тут. Увидев Рибаса, сказал с явной насмешкой:
— Вы мне советы готовы давать? Жду не дождусь.
И невооруженным глазом любой заметил бы, что корабли построены из сырого леса, но советовать просушить его теперь… — верх бессмыслицы.
— Почему пушки поставлены лишь у одного борта? — спросил Рибас.
— А на другой борт орудий нет! — вдруг закричал в ответ Мордвинов.
— Как бы суда при спуске не перевернулись, — заметил Рибас.
— А мы на другой борт мешки с песком навалим!
Давать советы старшему офицеру флота больше не хотелось, но все-таки Рибас сказал о землянках и посоветовал немедля шить палатки.
— Тут двадцать четыре тысячи нижних чинов, — устало сказал Мордвинов. — Где их разместить, как не в земле?
Но уже на следующий день палатки стали появляться, и окрестности приобретали довольно живописный вид. Рибас собирался вернуться в Кременчуг, но прибывший курьер сообщил новость: императрица, наконец, встретилась с Иосифом в местечке Новые Кайдаки и едет в Херсон. Город заканчивал последние приготовления перед встречей. На переправу через Ингулец Рибас отправился вместе с офицерами Александрийского эскадрона.
На берегу гремел оркестр, выстроились войска. Императрица и Иосиф вышли из кареты и направились к украшенной цветами галере, кормой которой управлял Мордвинов. Когда их величества, Потемкин и свита оказались на другом берегу, Рибас подошел к Попову.
— Все, слава Богу, обошлось, — сказал Базиль. Князь получил важное известие и велел вам быть в Херсоне. — Его позвали к свите и он ничего не успел объяснить.
Карету их величеств к городу сопровождали эскадроны и мещане в седлах. После молебна в новопостроенной церкви Святые Великомученницы Екатерины высокие гости прошли во дворец, где Потемкин представил им племянника польского короля и российского посланника в Турции Булгакова, прибывших накануне.